Главный секрет всех детей

Поправлять можно только то, в чем ты разбираешься. Если мы хотим воспитывать наших детей, вначале с ними стоит хотя бы познакомиться. Знаете ли вы своих детей? Думаю, что нет. Во внутренней жизни наших детей есть много чего скрытого, о чем смутно догадываются, но боятся сформулировать себе даже самые внимательные родители. У детей есть их самый главный секрет, который делает их повелителями родителей. Этот секрет действительно могущественный, потому что, стоит вам его узнать, как уже вы станете повелителями детей.

Пока подсказка: этот главный секрет касается детских эмоций, чувств и переживаний. Эмоции, чувства и переживания — всегда были самым любопытным и самым темным, самым таинственным местом психологической науки. Я занимался этой темой всю свою взрослую жизнь, по крайней мере все курсовые и дипломная работа студента факультета психологии МГУ им. М.В. Ломоносова были посвящены одной теме: теме эмоций, чувств и переживаний.

Откуда берутся эмоции и чувства? Зачем? Как человек осваивает искусство владения эмоциями? Какие этапы эмоционального развития проходит каждый из нас? — казалось бы, простые вопросы. Вы знаете на них ответы?

Я занимался этой темой годами и десятилетиями, но сколько бы я ни читал научных работ, меня все время не покидало ощущение, что мне не рассказывают об эмоциях и чувствах чего-то самого главного… И только лет пятнадцать назад мне — «открылось»… Я вдруг понял то, что с тех пор мне стало совершенно простым и очевидным, что вдруг становится таким же очевидным всем, кого я знакомлю с этим новым видением природы эмоций и чувств.

А самое главное, когда вы узнаете, что такое эмоции, чувства и переживания, вы одновременно с этим узнаете главный секрет всех детей.

Внимание: спросите себя, хотите ли вы этого. Дело в том, что как только вы все поймете, у вас радикально изменятся взгляды не только на эмоции, но и на большинство самых главных вопросов о жизни. Вы начнете совсем по-другому смотреть на себя и, особенно, на детей. Потому что эта удивительная история возникновения эмоция начинается — с детства.

Итак, вам открывается Теория социального психоанализа эмоций. Психоанализ — это подход, когда поведение взрослых людей выводится из событий его детства. А социальный психоанализ — подход, когда в событиях детства делается акцент не на природные биологические влечения, а в первую очередь на социальную ситуацию развития ребенка.

Для коллег-психологов отмечу, что, развивая этот подход, я опирался в первую очередь на культурно-историческую теорию Льва Семеновича Выготского: на представление об активности ребенка и формировании внутренних психических функций через разделенную со взрослым внешнюю совместную деятельность. Да, именно так в нашей жизни появляются наши эмоции, чувства и переживания.

Как младенцы управляют своими родителями

Младенцу нужно, казалось бы, совсем немного: поесть, поспать, быть в тепле и сухости, ну и, конечно, побыть на ручках у мамы. Немного, но без помощи взрослых он не может обойтись. У младенцев ещё нет зубов, у них слабые ручки и не развито зрение. Новорожденный младенец не всегда в состоянии сам перевернуться, не может двигаться, и без помощи мамы он не может даже есть молоко из материнской груди! Младенец физически беспомощен, но фактически — прекрасно вооружён, поскольку у него есть могущественный арсенал: его врождённые эмоции. Это, в первую очередь, комплекс оживления (улыбка ребёнка, глазки, ручки тянутся), удивление и интерес. Когда этого недостаточно — в ход идут хныканье, плач и громкий ор (с демонстрацией недовольства и агрессии или страха и отвращения).

Точнее говоря, это скорее заготовки будущих эмоций, скорее выразительные движения, чем эмоциональные переживания, но родители воспринимают их именно как эмоции, а дети — не возражают. Им всё равно, как взрослые интерпретируют их выразительные движения, главное — таким образом они могут управлять родителями.

Как правило, для первоначального управления родителями этого вполне хватает.

​То, что младенцы улыбаются, чтобы управлять своими родителями, я утверждал еще 15 лет назад, но только в 2014 году были проведены научные исследования, подтвердившие это экспериментально. Исследования американских специалистов из университета в Сан-Диего показали, что младенцы улыбаются не просто так, а с определенной целью: конкретно для того, чтобы взрослые начали улыбаться им в ответ.

Ребенок — это не беспомощное существо, это подготовленная боевая единица, маленький энергичный хищник, использующий любые промахи взрослых, легко запрыгивающий на шею родителям и захватывающий над ними власть. Если ребенок хочет оказаться на ручках у мамы, он тянется к маме. Если мама не поняла — он ей улыбается. Обычно этого хватает, и ребенок оказывается на руках. Если мама не взяла на ручки — ребенок настаивает: хнычет, капризничает, канючит. Обычно порядочная, чувствительная мама сдается. Если мама попалась подготовленная и «голыми руками ее не возьмешь» — ребенок включает тяжелую артиллерию: крик, плач, он весь трясется… Какая мама сможет против этого устоять?

В то время. когда взрослый подходит к маленькому ребенку со своими задачами, ребенок делает взрослому то, что входит в его планы и интересы. Дети знают, чего они хотят, и получают это.

Ситуация. Я в аэропорту, лечу в командировку. Вижу семью, четыре взрослых человека: мама, папа, бабушка и дедушка. На руках папы — маленький ребенок, нет года. Ребенок, живыми глазками стреляя в сторону бабушки, тянется к дедушке. Показывает бабушке, что с дедушкой ему интересней. Дедушка довольный, тянет руки к ребенку, ребенок попадает к нему, бабушка расстроена. Но тут ребенок оборачивается лицом к наивному дедушке и ему в лицо плачет. Дедушка умыт... Мама забирает дитё у дедушки, он прижимается к ней, но смотрит уже на папу… Ребенок играет этими взрослыми, сталкивает их друг с другом, развлекается по полной программе. При этом, похоже, сами взрослые, включенные в эту ситуацию, не очень понимали, кто собственно в этой ситуации ими управляет.

Итак, запоминаем: эмоции детей — в первую очередь способ управления родителями, и пока родители растят своего малютку, малютка в это время учится ими управлять.

Женщина рассказывала: В 1-месячном возрасте дочка переболела бронхитом. За время болезни ребенок понял, что мама сразу же подлетает на звук кхе-кхе, и стала это использовать. Если дочке очень хотелось со мной пообщаться, а ночью на хныканье я не реагировала, то она начинала громко «кхекхекать». Я, сонная, подлетала к ней, а она мне мило улыбается и ждет, что я с нею буду играть... Я решила не подкреплять это ночное поведение, перестала откликаться на «кхе-кхе», и все стало хорошо.

Дети отслеживают, что действует на родителей, и это воспроизводят. Для чего? Чтобы родители делали то, что хотят дети. Пока мы думаем, что воспитываем детей, дети в это время воспитывают нас: приучают нас, как нам с ними себя вести.

Впрочем, дети до одного года жизни чаще всего требуют от родителей только то, что им действительно нужно. Если родители ленятся или просто не знают, что ребенку нужно например сменить пеленку, ребенок подсказывает родителям, что им сделать нужно. У младенца — честные потребности, он не выдумывает — если плачет, то по делу. А если мама внимательна и знает, что даже младенец умеет плакать по-разному, в зависимости от того, что ему нужно или его беспокоит, то они с ребенком прекрасно поймут друг друга.

Подробнее см...

Копируем взрослых

Откуда у детей берутся первые социальные эмоции — недовольство, обида, удивление? Это уже не врожденные, а выученные эмоции, и дети копируют эти эмоции в первую очередь с нас.

Дети копируют взрослых с удовольствием. Копируя поведение взрослых, дети осваивают этот мир. Детям нравится любая физическая активность, им нравится не только бегать, но и падать, им нравится обижаться и стесняться, им нравится целоваться и драться, им нравится копировать взрослых, когда они и улыбаются, и когда они ругаются. Дети копируют нас, когда мы им улыбаемся: они копируют именно нашу улыбку. Дети копируют нас, когда мы делаем удивленную улыбку — и мы вдруг видим удивленные глаза нашего ребенка. Ребенок копирует наши руки и плечи, когда мы устало всплескиваем руками, и скоро научится делать такие же усталые плечи. Дети срисовывают с нас наш страх и нашу неувернность, а когда мы энергично ругаемся на них, они с присущей им энергией запоминают все детали, чтобы где-то также убедительно начать кричать на кого-то еще.

Живой, бодрый ребенок любит двигаться и играть, и игра звуками, лицом и дыханием, которые взрослые называют эмоциями и чувствами — одна из его любимых игр. В этом возрасте ребенок легко, играючи может просто по просьбе взрослого начать плакать или смеяться, чередуя в свое удовольствие смех, радостные крики и несчастный плач. Дети развлекаются эмоциями, для них это весело и живо. Бояться для них так же весело и живо, как орать от восторга, а громко плакать — такое же удовольствие, как производить любой другой шум. Однако новые эмоции для детей — не только развлечение. Чуть позже свое удовольствие играть в эмоции они превращают в поиск новых инструментов в деле управления родителями.

Мастерство плача на службе ребенка

Основной эмоцией ребенка от года до трех по-прежнему остается плач, но теперь это плач мастера. Ребенок осваивает эмоции и чувства и как осознанную просьбу о помощи, и как способ психологической защиты.

Рассказ-воспоминание: «Мне года три, разбила кружку, заплакала. Хорошо помню разговор с бабушкой. Она: Что ты плачешь? Тебе жалко кружку? — Нет. — А зачем ты плачешь? — Чтобы ты меня не ругала за разбитую кружку. — А разве я тебя ругаю? — Нет. А вдруг будешь? … Я помню, что плакала качественно, со слезами. При этом я осознавала, что плачу не из-за кружки. Это был «опережающий» плач на тему: как же меня ругать, я и так плачу!

Большинство эмоций детей — не реакции, не механическое отражение ваших действий, а их маленькие творческие проекты. Когда-то исследование, когда-то игра, когда-то проверка вашей прочности, когда-то с наслаждением месть.

Маленький ребенок — это активное управление отношениями. У ребенка всегда много замыслов и планов, и что у тебя с ним будет происходить — решаете уже не только вы, это уже ваш общий роман. И возможно, что не вы, а ребенок определит, кто у кого будет учиться и кто с кем будет мириться.

Если ты не купил ему игру по его требованию, он будет тебе плакать, но это не несчастная обида, а атака на тебя и месть за твое плохое поведение. Когда ребенок тебя простит — он решит сам, и в истории ваших отношений основной игрок чаще ребенок, а вы — марионетка в его руках.

Хорошо, что дети обычно отходчивы и прощают нас достаточно быстро.

Если младенец своим плачем настаивает только на том, что ему действительно необходимо, то ребенок от 1 до 3 лет плачем добивается и того, что ему необходимо, и того, что ему просто хочется. Ему хочется развлекаться, хочется разнообразных ощущений, хочется, чтобы внимание уделяли не другим, а ему, хочется игр и подарков... Теперь у ребенка потребности разные — как честные, так и придуманные, и его плач становится инструментальным, становится для ребенка инструментом достижения его целей.

Рассказывает папа: У меня двойняшки, им год и три месяца. Согласен, до года мои девочки действительно плакали только по делу: мокрая, обкакалась, голодная, газики, спать, перегруз впечатлениями, зубки… А тут — плач, чтобы уделили больше внимания, чем сестре! Плач совсем без «честных» причин, чёткий инструментальный плач! Поскольку мы не «велись», плач вдруг резко оборвался и дочка совершенно спокойно переключилась на другие дела. Конечно, мы не просто игнорировали нежелательное поведение, а подкрепляли желательное: немедленно подходили, когда дочка просила об этом приемлемо. Где-то за полторы недели попытки давить на меня прекратились.

Ребенок от года до трех умеет уже не только мгновенно запускать и выключать свой плач, но и подбирать нужный плач под конкретного адресата. На маму может действовать одно, на бабушку другое. На папу, например, может действовать только отчаянный крик, такой, что прибежит бабушка и объяснит папе, что он за человек. Ребенок подбирает эти инструменты под конкретных родителей, а подобрав, играет на них как по нотам. Вы замечали, что у детей обычно разный характер: с мамой один, с бабушкой другой, с папой — третий. Характер ребенка — это его способ влияния лично на вас. Дети умные и сообразительные, они методично подбирают то, что работает лично под вас.

Рассказ папы: Машеньке 2 года, сидит, что-то бормочет про себя. Прислушался — она конструирует будущий диалог, говорит и за себя, и за маму: «Мама, пить! Мама, очень хочу пить!» — «На, Машенька, попей!» — «Не хочу, эта вода противная!» Она репетирует то, что будет ей радость и проблема родителям...

Это время, когда ребенок осваивает уже не просто плач, а настоящие истерики. Обычно дети начинают истерики, подглядев как это делается у других детей, после чего пробуют истерику на своих родителях. Если родители по факту истерику разрешают и своими действиями ее подкрепляют, ребенок начинает истерику активно использовать.

Как бороться с истериками и где взять нервы, чтобы выдержать плач ребенка? Ответы просты: не разрешать истерики с самого начала. Помнить, что истерика — это эмоция, а это, в свою очередь — только подача сигнала ключевым лицам с целью донесения информации до них. С другой стороны, подсказывайте ребенку, как можно добиваться своего без плача, а именно учите его обращаться с просьбой. Волшебная формула: «Когда ты плачешь и кричишь, я тебя не понимаю. Скажи спокойно, что ты хочешь?» Если ребенок смог прекратить плач и попросил вас спокойно, по возможности пойдите ему навстречу, правильные действия ребенка следует вознаграждать. Важно, что если здоровый ребенок получает все то, что ему действительно нужно, он меньше требует того, что ему просто хочется.

Освоение ребенком эмоций детской культуры

Дети учатся эмоциям не только у взрослых. Где-то с трех лет, когда дети начинают интересоваться сверстниками, у них начинается социализация: освоение опыта детской культуры. У детей — своя, детская культура: свои игры, свои развлечения, свои тайны и свой язык, свой наработанный опыт взаимодействия с миром взрослых. Все лучшие находки, которые когда-либо были сделаны кем-то из детей, тут собираются, хранятся и передаются новым участникам детского сообщества. Дети копируют поведение друг друга, учат считалки и правила детских игр, осваивают мордочки, крики, настроения и прочие детские эмоции, которые решают в первую очередь задачи успешного влияния на взрослых.

Кто-то из детей первый нашел, как на взрослых действует истерика, теперь эта находка хранится в золотом фонде детской культуры. Как только дети открыли, как действуют на бабушек жалостливые глаза и беспомощные плечики, все детсткое сообщество мгновенно взяло это открытие на вооружение. Дети копируют друг с друга всё, что делать интересно и что можно использовать для влияния на родителей. И несчастное расстройство, растапливающее родительское сердце, и детский беззаботный смех, за который счастливые родители готовы простить грязные следы на чистом полу, все это было ребенком успешно срисовано с его сообщников.

Играя друг с другом, дети учатся. Наблюдая поведение друг друга, дети учатся. Отслеживая реакцию взрослых на свое поведение, дети продолжают учиться. Ребенок скоро убеждается, что на родителей производят впечатления его страхи и обиды, его восторги и истерики. Собственно, дети вначале даже не знают, что такое страхи и обиды, но когда они видят, каким выражением лица, текстом и интонациями другие дети управляют своими родителями, и слышат, что родители называют все это словами «ты обиделся», у них рождается естественный интерес сделать то же самое. Когда они понимают, что обидой можно влиять, у них появляется желание обиду выучить.

Интересно, что, если не управлять ситуацией, дети выучивают в первую очередь негатив, выучивают эмоции негативного плана. Дети учатся бояться и стесняться, учатся скучать и обижаться, учатся быть беспомощными, усталыми, тупыми, копушами, осваивать «растеряться» и «расстроиться», позже «отчаяться», примеряют истерики, отчаяние, ужас… Когда им это выгодно, дети научаются болеть.

Обратите внимание: если взрослые не вмешиваются в этот процесс и не управляют ситуацией, дети в процессе такой стихийной социализации выучивают в первую очередь негатив. Казалось бы, это странно, зачем дети лишают себя радости и бодрости, зачем им учиться обижаться, скучать, страдать и становиться копушами? Однако этот детский выбор имеет железную логику: именно негативные эмоции дают максимальные выигрыши в их взаимодействии с родителями. Именно на эти эмоции родители ведутся легче всего.

Действительно, если обидеться на родителей за то, что мультик не дали посмотреть, то родители могут и сменить запрет на разрешение, или дадут конфету в качестве морального ущерба. Если долго одеваться в садик, то, в конце концов, мама станет сама меня одевать в сад. Список примеров можно продолжать до бесконечности...

К пяти-семи годам большинство детей владеют эмоциями мастерски. В это время эмоции детей намерены, осознанны и произвольны. Знают, кому и зачем переживают, и не переживают, когда переживать некому. В этом возрасте эмоции детей вполне произвольны, и дети подбирают, тренируют и репетируют их вполне осознанно.

Ситуация. Сидит мальчик перед выходом к родителям подбирает тон плача. «Е-е-е-е…» — нет, не то. Пробует другой тон: «У-у-у-у-у, ма-а-а-а…» Кажется, этот тон подходит больше. Повторил этот тон плача, запомнил его — и побежал с самым несчастным плачем к своим родителям.

Ситуация. Ванька, 5 лет, как-то решил обидеться на меня и уже надулся. Но ситуация там была настолько смешная, что Шурик, стоявший рядом, просто давился от смеха, ну и Ванька за ним тоже все прыскал и обидеться никак не мог. Хотел, но не мог — Шурик мешался! Но вот Ваня собрался с силами и крикнул брату: “Не мешай!” Шурик убежал, и Ваня благополучно обиделся. Его обида — вполне осознанна и намеренна. Короткое «Не мешай!» для Шуры было предельно понятным, Ваня хотел сказать: «Обижаться — это сейчас мой план, я делаю обиду, а ты меня сбиваешь...»

Дети прекрасно знают, что они сами делают все свои эмоции, и возможно, именно поэтому они так «жестоки» (это выражение взрослых) к плачу другого ребенка рядом с собой. Когда кто-то из детей надрывно плачет, взрослые нервничают и уже не знают что предпринять, как ребенка успокоить. Как реагирует на это ребенок того же возраста, стоящий рядом? — Никак, ребенок смотрит на все это равнодушно, плач ребенка его не трогает. Почему? Да потому, что он сам совсем недавно точно так же надрывно рыдал, потому что хорошо знает цену такому плачу…

Важной особенностью этого возраста является то, что в это время ребенок плачет, честно говоря кому и для чего. «Я не тебе плачу, я маме плачу! — А что ты маме плачешь? — А что она с сестренкой сидит, пусть со мной поиграет!». Эмоции ребенка в этот период осознаны и намерены: ребенок всегда знает, кому плачет и зачем.

Анекдот на эту тему: ребёнок приходит домой с большой шишкой на лбу. Мама спрашивает:
— Что случилось?
— Упал.
— Сильно плакал?
​— Нет. Там никого не было.

Дети не переживают, когда переживать некому, когда понимают, что их переживания не будут услышаны. Известно, что в детских больницах дети, в слезах попрощавшись с мамой, достаточно быстро перестают рыдать: это происходит тогда, когда они понимают, что на их плач здесь никто реагировать не будет.

Ситуация. В аэропортах новые правила — нельзя провозить жидкость объемом более 50 мл. Мы узнали это, когда на контроле из наших сумок вынули и стали выбрасывать… Жутко целебный манов мед и особый супер-шампунь — в бак, пачку сока — в бак, бутылку Спрайта — в бак. Я смотрел при этом на лица детей: что там было? Ну, возможно, растерянность. Удивление. Ни обид, ни протестов. Пошли дальше — никаких расстроенных глаз и плеч. Если бы бутылку Спрайта выкинул я или мама, была бы буря возмущения и страшное расстройство. А тут дети расстраиваться не стали. Что расстраиваться-то? Некому! — Любопытно, позже на эту тему поговорили с женой, она заинтересовалась другим моментом: «Ты знаешь, я думаю, что если бы при этом таможеннике я бы устроила скандал, расстроилась и расплакалась, наверное шампунь они бы мне отдали… А я была спокойной — и шампуня лишилась». Вот так: сильное уместное переживание решает ситуативные задачки, которые другими средствами решить бывает невозможно.

За четыре года, с 3 до 7 лет, дети осваивают основной инструментарий детской культуры. Именно в возрасте с 3 до 7 лет ребенок мастерски осваивает основной набор социальных эмоций, становится мастером эмоциональных игр и манипуляций.

Подробнее см...

Взрослые обучают детей взрослым эмоциям

До какого-то возраста дети учатся эмоциям сами, копируя их у взрослых или у своих сверстников. Постепенно в процесс включаются и взрослые: и родители, и окружающие начинают обучать детей принятому в обществе языку эмоций и эмоциональным реакциям.

Я видел методички для воспитателей детских садов, согласно которым они должны были учить малышей, в каких случаях нужно радоваться, когда — огорчаться, а когда — сопереживать. И как это правильно делать... Как бы это ни кажется странным, но детям это действительно приходится объяснять.

Если дети схватывают эмоции те, которые помогают им влиять на взрослых, то взрослые обучают детей тем эмоциям и состояниям, которые удобны и интересны им, взрослым, которые помогают им более успешно управлять детьми. В первую очередь это чувство страха и чувство вины.

Что касается чувства страха, то маленьким детям оно (к огорчению мам) практически не знакомо. Дети ползут к краю дивана, тянутся к огню, лезут в речку, залезают дома на подоконники и прочий ужас... Конечно, у младенцев есть элементарные рефлексы (испуг) на громкие звуки, протест против боли и предрасположенность к реакциям страха некоторые возможно опасные в жизни вещи (высота, пауки), но основной массив страхов, который мы наблюдаем у детей — результат научения. При том, что чувство страха — базовая, врожденная эмоция, врожденной является только способность бояться, способность замирать или убегать от опасности. А вот от чего нужно замирать, при виде чего необходимо убегать — этот список врожденным не является, это уже результат социального наученная.

Слушая родителей, друзей и просматривая мультики, дети учатся принятому видению, учатся социальным интерпретациям, что страшным является, а что нет, что страшное не очень, а что — полный кошмар. Дети учатся принятому рисунку страха: с какими словами, с каким лицом и с какими вскрикиваниями нужно бояться в разных ситуациях, как принято бояться тараканов, а как — бояться учительницы. Научение страхам идет во многом за счет естественных внушений: не только словами, но самой ситуацией, в том числе естественной реакцией родителей.

А вот чувство вины, состояние виноватости изначально прививается через наказание. Когда нежелательное поведение ребенка родители называли «плохим» и сопровождали наказанием (физическое наказание, боль, чувство одиночества в случае, если родители оставили ребенка одного, прочее), то ребенок по мере повторения этого наказания воспринимает эти свои действия как «плохие». Если наказание за «плохие» действия повторяется достаточное количество раз, страх и боль возникает при осуждаемом поступке у ребенка уже автоматически, даже в отсутствие «воспитателя», который это чувство вины привил. Формируется чувство вины: реактивная, автоматическая эмоция на прошлые наказания, которым подвергался человек. Если состояние виноватости возникает часто и поддерживается окружающими, оно становится привычным выученным поведением и частью образа жизни: человек начинает ходить, как виноватый, горбить плечи, как обвиняемый, и носить несчастное лицо.

На самом деле, в определенном возрасте чувство страха и чувство вины действительно детям необходимы, вопрос только в их мере и понимании, где что уместно. Так или иначе, в семье и на улице, в детском саду и в школе, но ребенок с помощью окружающих его взрослых и влияния культуры в целом осваивает чувства, принятые в данном обществе, в частности, приобщается к чувствам дружбы, любви, благодарности, патриотизма и другим высоким чувствам. Именно благодаря социализации происходит у детей развитие собранности и воли, мальчики осваивают роль мужчины и закладывают основы для будущей роли отца, девочки осваивают женские роли, интериоризируют ценности быть женой и матерью, осваивают необходимые для этого навыки.

Когда-то это называют социальное программирование, когда-то — освоение человеческой культуры, превращение человеческой особи в человека.

Откуда у детей возникает воля? Воля — это звучащий в нас требовательный, сильный голос отца. Мама может просить, увещевать, уговаривать — отец говорит то, что нужно сделать. Если у вас в детстве или юности был такой голос (иногда это может быть голос тренера или сержанта), если этот голос стал вашим законом и стал организовывать вашу жизнь и поведение, вы знаете, что такое воля. Если этим голосом вы сами стали говорить с собой и другими — вы стали волевым человеком.

Дети учатся маскировать свои манипуляции

Дети растут, их уже не так безоглядно жалеют, к ним уже приглядываются — и чем более эффективными инструментами пользуются дети, тем важнее оказывается маскировка. То, что прощалось маленькому, уже могут не простить пятилетнему, а если родители разгадают секрет детского плача и поймут, что для детей это не страдание, а игра, дети начнут получать за свой плач не Киндер Сюрпризы, а по попе. Освоение маскировки — длительный процесс, который начинается также где-то с трех лет, а оканчивается только к подростковому возрасту.

Вначале дети знают, что обижаюсь — это «Я сам обижаю себя на тебя», но ближе к школьному возрасту дети находят, запоминают и тренируют новую формулировку: это «ТЫ обижаешь меня». «А чего ТЫ меня злишь?» «А зачем ТЫ меня обижаешь?» «А почему ТЫ меня расстраиваешь?» Это не я эмоции делаю, они во мне появляются. Из-за кого появляются — из-за тебя. Это ты во мне их вызываешь.

Скоро дети (вместе со взрослыми) становятся искренне убеждены и верят в это, то, что они к своим эмоциям отношения не имеют. Теперь понятно, что эмоции вызываются окружающими: родителями, братом, погодой, любыми другими обстоятельствами. Теперь эмоциями управлять нельзя, они появляются сами и я за них не отвечаю.

Маскировка великолепная, но за нее приходится платить: часть эмоций у детей действительно начинает возникать некстати, просто так, без смысла, «ни за что» портя жизнь и взрослым, и самим детям. Если изначально застенчивость — лукавый выбор ребенка, то в подростковом возрасте это уже его проблема. Детская обида — скорее игра, обида подростковая — острая душевная боль. Детское страдание — это милая мордочка, взрослое страдание может приблизится и к суициду...

А третий шаг в маскировке эмоций, и самое главное, что осваивают дети — это подключение к внешнему выражению эмоций настоящих телесной динамики. Если раньше эмоции — смех, плач или обида — были скорее выразительными движением лица и живым голосом, то постепенно ребенок учится плакать и обижаться всем телом, раскручиватьть страх адреналином, ярость — норадреналином, раскручивать маховик и включать бурление тела так, что самому остановить это оказывается трудно. На самом деле, это не так уж и сложно, а результаты впечатляют: взрослые видят, что ребенок ничего не выдумывает, он действительно захвачен эмоцией, и к такому состоянию ребенка относятся с гораздо большим уважением.

На взрослом языке — ребенок переживает. Переживание — это кинестетически ощущаемая (переживаемая) динамика функционального, физического и душевного состояния человека.

Освоив телесную раскрутку, ребенок, кроме надежной маскировки, получает еще дополнительные выигрыши. Какие? Смотрите сами... На площадке два ребенка не поделили машинку, не хотели уступить, плачут оба. Рядом стоят мамы, готовые вмешаться. За кого они вступятся? Скорее, они пожалеют того, кто плачет громче и отчаяннее, кто не может успокоиться. Его и приголубят, и машинку дадут. А второй ребенок, посмотрев на эту картину, запомнит, что выгодно не справляться со своими обидами. Подобным образом дети быстро выучиваются быть беспомощными.

До определенного времени дети не скрывают, что свои эмоции они могут включать и выключать практически мгновенно. Но тогда, если один ребенок более менее рассудительный, умеющий владеть своими эмоциями, а другой очень эмоциональный, который не может себя остановить, не может выйти из-под власти эмоций, то взрослые в случае конфликта между ними обычно решают вопрос в сторону того, кто собой не владеет.

«Он же ненормальный, он бешенный, ну дай ты ему паровозиком поиграть! Ты же взрослый, ты же нормальный, а он какой, ты посмотри, он же собой не владеет, никак успокоиться не может! Ну что, тебе жалко?»

Дети понимают: выигрывает тот, кто дольше других не может успокоиться, и учатся раскручивать свои эмоции так, чтобы терять над ними контроль. На это уходят месяцы и годы, но со временем они осваивают режим: эмоция вспыхивает сама и останавливается только постепенно.

Если уж обиделся — я так быстро не могу. Ты быстро проходишь от эмоций — вот и иди и мирись. А я долго не могу отойти от обиды, поэтому я не буду к тебе подходить. И если я начал плакать, я сам, сразу, прекратить это горе не могу!

Дети учатся делать свои эмоции непроизвольными, дети достигают этого и превращают свои эмоции в то, что им уже неподвластно.

Если это происходит с нами, наши эмоции становятся тем, о чем пишут в энциклопедиях и психологических словарях: «Эмоции — это субъективные реакции на воздействие внутренних и внешних раздражителей». Верно — в результате многолетней работы мы научились быть эмоциональными автоматами, наши эмоции теперь вызываются не нами, а обстоятельствами.

Сколько же творчества надо каждому ребенку, чтобы превратить свои живые эмоции в такие шаблонные и неуклюжие реакции?

Защита от сверстников и подстройка под сверстников

Где-то приблизительно к 7 годам, дети, чтобы скрыть от родителей манипулятивный характер своих эмоций, превращают их в непроизвольные реакции, которые возникают в них самих в ответ на поступки родителей. Какие любящие родители будут ругать свое чадо, если ребенок и так расстроился, если он и так страдает?

Вот, например, дочка не любит заниматься спортом и любит есть пирожные. Конечно, она портит себе фигуру, но если мама будет к ней приставать хоть по поводу спорта, хоть по поводу пирожных, у дочки есть готовый ответ: дочка расстроится. «Мама, ну ты снова об этом?!» — и расплачется... Она знает, что после этого мамино сердце дрогнет, и она со своими нравоучениями отстанет. Мама её любит и лишний раз делать больно своей дочке — не будет. С папой еще проще: его можно обнять и поцеловать, папа на это тает. А если не тает, можно, наоборот, в ответ на его требования обиженно хлопнуть дверью и больше с ним не разговаривать. Папа этого — не выдержит. Задача — решена!

Однако, защитившись таким образом от родителей, девочка начинает попадать под обстрел сверстников: «Толстая! Толстый пончик съел батончик!». Она пробует обидеться, но это не помогает, она расстроилась и расплакалась, а дети дразнятся еще больше: «Плакса-вакса гуталин, на носу горячий блин!». Чем больше она переживает, тем больше ей достается... Что делать?

Дети учатся надевать маски. Вместо проявления обиды ребенок молчит, смеется или проявляет агрессию. Это не убирает внутреннюю боль, но выживать становится проще. Снаружи дети показывают то, что принято и уместно, но искренние чувства оказываются под запретом. В связи с этим в подростковом возрасте возникают интимные дневники, где можно выплеснуть свои настоящие чувства, и свои закрытые компании, где можно говорить то, что думаешь и открыто выражать свои чувства.

С другой стороны, подростки учатся завоевывать статус в подростковых компаниях, учатся разыгрывать безразличие и презрение. С появлением интереса к противоположному полу мальчики и девочки учатся эмоциям, делающим их более привлекательными в этом отношении: девочки учатся кокетничать и хихикать, мальчики учатся ухаживать за девочками — либо демонстрировать им свою незаинтересованность. Эти игры начинаются как просто игры, как спектакль и изображение, но дети быстро в эти спектакли вживаются, личностно осваивают эти социальные роли и делают их частью своей душевной жизни.

Выход во взрослую жизнь

Жить в детской позиции — удобно, когда рядом есть твоя семья, и твои близкие реагируют на твои эмоции, внимательны к твоим потребностям. Однако рано или поздно нам предстоит выход во взрослую жизнь, где на наши эмоции не будет реагировать никто... Рано или поздно детство кончается.

Детство кончается тогда, когда юноши и девушки должны попасть в социальные институты, где есть конкурс и где мы уже как взрослые люди должны предъявить не себя, а своё умение обязательным образом удовлетворять внешним требованиям. В вузе нужно учиться, в армии нужно беспрекословно выполнять приказы сержанта, на работе нужно работать, в браке нужно соответствовать, а с рождением ребенка нужно что-то делать с этим кричащим созданием, которое всегда от тебя что-то хочет... В этих, новых ситуациях привычные эмоции уже не работают, а привычка выражать чувства, переживать, начинает прямо мешать. В институте глупо обижаться на преподавателя, который не поставил зачет; на работе недопустимо обижаться на начальника, который сделал выговор; бессмысленно сердиться на коллег, которые подвели. В лучшем случае вас с вашими эмоциями могут выслушать, а в худшем повесят ярлык истерички или уволят.

Шеф делает мне замечание, он несправедлив. Я ему расстроилась. А эта сволочь типа не видит, что я ему расстроилась, а он меня продолжает отчитывать. Я ему обиделась, а эта сволочь лишает меня премии и еще выставляет перед другими. Я ему как в депрессию вдалась, а потом еще нажралась пирожных, а потом еще разозлилась. И что самое интересное: я иду все по эскалации, все дальше и дальше, но эти сволочи не реагируют так, как раньше реагировали все нормальные, то есть близкие мне люди.

Однако у каждого из нас есть и еще одна возможность — мы можем искать себе друзей и любимых: тех, с кем можно продолжать играть в эмоции, как в детстве. Пусть жизнь жестка и на мои эмоции не реагирует, но среди людей можно найти тех, которые меня чувствуют и понимают: то есть с ними можно продолжать играть в эмоции, как в детстве. Я ему не безразлична: я ему обиделась, — а он так расстроился… Радость! Тело играет, душа поет, он — родной, потому что мне может быть роднее, чем эти до боли знакомые переживания. Эти люди и становятся нам близкими: нашими друзьями и любимыми. Наши друзья и любимые — это те, с кем мы можем вместе возвращаться в свое детство... Подробнее см...