Классические эксперименты Соломона Аша

Представьте себя в следующей ситуации. Вы добровольно вызвались участвовать в эксперименте, в котором нужно вынести некие суждения. Вы заходите в комнату вместе с четырьмя другими участниками, и экспериментатор показывает всем одну карточку с отрезком X и другую – с тремя отрезками (А, В и С). Ваша задача - определить, какой из трех отрезков ближе всего по длине к отрезку X.

Решение представляется вам на удивление легким. Вы ясно видите, что отрезок Х ближе всего по длине к отрезку В, и, когда наступит ваш черед отвечать, вы, конечно, именно его и назовете. Но сейчас не ваша очередь - молодой человек перед вами внимательно смотрит на рисунки и выбирает отрезок А. Раскрыв рот, вы смотрите на него с недоумением. «Как ему могло прийти в голову назвать А, когда любому дураку ясно, что должно быть В? - спрашиваете вы себя. – Он или слеп, или спятил». Тем временем наступает очередь второго участника, и он тоже выбирает отрезок А. Вы начинаете ощущать себя Алисой в Стране Чудес. «Что происходит? - продолжаете вы пытать себя, - неужели они оба слепы или сошли с ума?» А тут и третий участник выбирает отрезок А, и вам ничего другого не остается, как еще раз внимательно приглядеться к отрезкам. «Может быть, единственный сумасшедший здесь - это я?» - неслышно бормочете вы про себя. Четвертый участник тоже считает, что правильный ответ - это А. Наконец наступает ваша очередь. «Конечно, отрезок А, - заявляете вы. - Я с самого начала знал, что А».

Именно с таким типом конфликта столкнулись студенты в экспериментах Аша. Первые отвечавшие студенты работали у экспериментатора, и их предварительно проинструктировали о том, что они должны называть неправильный ответ. Само по себе задание сравнить длину отрезков представляется человеку очень простым, но только до той поры, пока на него не оказывается групповое давление. В серии из двенадцати суждений приблизительно три четверти испытуемых, столкнувшись с тем, что такие же как он студенты единогласно отвечают неверно, хотя бы один раз проявили конформность и тоже дали неправильный ответ. В среднем 35% всех ответов оказались конформными.

Действительно ли испытуемые меняли свое мнение под давлением группы? Или они соглашались только «для вида»? При повторении эксперимента Аша, когда испытуемому, услышавшему ответы «подставных» членов группы, разрешали давать свой ответ экспериментатору наедине, - испытуемые отвечали верно, и тем чаще, чем больше были уверены в том, что разговор идет с глазу на глаз. Этот результат устойчиво повторялся, вне зависимости от того, судили ли испытуемые о длине отрезков, о числе ударов метронома или об эстетической ценности произведения современного искусства.

Что же влияло на конформность испытуемых?

В ситуациях, смоделированных Ашем, одним из решающих факторов было единодушие большинства.

Если к испытуемому присоединяется хотя бы один «союзник», давший правильный ответ, то тенденция подчиниться ошибочному суждению большинства резко падает. Фактически, даже если единодушие разрушено «не союзником», власть группы все равно серьезно ослабевает. Иначе говоря, если один из членов группы тоже дает неправильный ответ, который, однако, отличается от ошибочного ответа большинства (в нашем примере он называет отрезок С, в то время как вся остальная группа указывает на А), то присутствие еще одного «диссидента» серьезно уменьшает давление, вызывающее конформное поведение, и испытуемый, весьма вероятно, даст правильный ответ.

Если группа была единодушна в своих ответах, то ее размер был уже не столь важен: она могла состоять и из трех человек, и из шестнадцати, степень конформности испытуемого была примерно одинаковой.

Один из способов уменьшить конформность по отношению к групповому давлению - это подтолкнуть человека к тому, чтобы он каким-то образом закрепил верность своему первоначальному суждению. Так, если испытуемому предоставляли право высказаться первым, то, несмотря на единодушие группы в неверных ответах, он уже гораздо реже менял первоначальное мнение.

К другим важным факторам относятся: во-первых, тип личности человека и, во-вторых, состав группы.

Люди с заниженной самооценкой больше подвержены групповому давлению, чем люди, обладающие высокой самооценкой. Более того, на самооценку индивида, выполняющего какое-либо задание, в конкретной ситуации можно оказывать влияние. Так, испытуемые, которые уже добились успеха в выполнении похожего задания (например, они правильно определили длину отрезка), продемонстрируют куда менее конформное поведение, чем люди, введенные в эксперимент без предварительной подготовки. Таким образом, если человек считает, что он не способен выполнить поставленную перед ними задачу, его склонность к конформному поведению увеличивается. Кроме того, можно говорить и о культурных различиях: установлено, что норвежцы ведут себя более конформно, чем французы, а японские студенты в большей степени готовы оказаться в положении меньшинства, чем американские.

Исследования, проведенные ранее, показали, что нельзя, по-видимому, сбрасывать со счетов и половые различия: так, женщины, сталкиваясь лицом к лицу с единодушным суждением группы, ведут себя более конформно, чем мужчины. Однако эти различия оказались невелики. Кроме того, в других исследованиях, проведенных с большей тщательностью, обнаружилось, что женщины вели себя конформнее мужчин лишь в тех случаях, когда экспериментатором был мужчина, либо когда поставленное перед группой задание было изначально ориентировано на мужчин. Не менее важен и состав самой группы, оказывающей давление на индивида. Наиболее эффективно навязывание конформного поведения достигается в случае, когда группа состоит из авторитетных экспертов, или когда члены группы по тем или иным причинам значимы для индивида, или когда члены группы по каким-то параметрам «сравнимы» с индивидом (то есть принадлежат к одной среде).