Жизнь без жалости, сочувствия и сострадания

Культура спокойной помощи

​​Родители екуана не издают жалеющих звуков, когда ребенок ушибется. Они ждут, чтобы он поднялся и догнал их, если это все, что требуется. В случае серьезной болезни или раны они делают все, что в их силах, чтобы помочь ему выздороветь: дают лекарства или прибегают к услугам шамана, иногда денно и нощно поют, обращаясь к злым духам, вошедшим в тело больного, но не выражают ему никакого сострадания. Больной же в меру своих сил старается пережить болезнь и никого не беспокоить без необходимости.

Как-то ко мне привели двадцатилетнего мужчину, у которого началась гангрена на большом пальце ноги. При свете фонарика я делала попытки остановить ее. Должно быть, боль была чудовищной. Он не сопротивлялся моим действиям (я скоблила рану охотничьим ножом) и безудержно плакал на коленях у своей жены. Как и мать мальчика, она была совершенно расслабленна и совсем не сопереживала мужу. Она просто была вместе с ним, и он мог уткнуться лицом ей в живот, когда боль была особенно невыносимой, или с плачем поворачивать голову из стороны в сторону на ее коленях. При этом присутствовала половина деревни, что, как мне кажется, его совсем не волновало, и он не старался ни драматизировать происходящее, ни скрыть свои чувства. 

Уронил игрушку

Ситуация от Ласкера

Едем в машине. Родители впереди, сзади я и Саша в детском сиденьи. Вдруг слышу: «Хнык... хнык». А папа, даже не оборачиваясь, говорит: «Ласкер, Саша игрушку уронил, подними, пожалуйста».

Вместо ожидаемого женского: «Сашенька, что у тебя случилось? Что ты так плачешь?» — с жалостливыми интонациями и глазами.

«Хнык-хнык» — можно назвать и «манипулятивным плачем», но, наверное, точнее рассматривать как запрос о помощи на доступном ребенке языке, т.к. словами он пока не научился.

Родители Сашку не жалеют. Он НЕ жертва, а такой же человек, только чуть моложе. А внимания и заботы он получает предостаточно.

Головой об твердый стол

Ситуация от Ласкера

В семье своих друзей неоднократно наблюдал следующую картину:

Детёныш (1 год 9 мес.) играл, бегал из одной комнаты в другую — от папы к гостям и обратно. И вдруг он заходит в гостевую комнату и плачет:

- Хнык-хных...

Папа выглядывает из соседней комнаты:

- Сашка, ты чего плачешь?

- Больно, — отвечает Сашка и держится за голову.

- Головой об стол ударился, — подсказываю я.

- Саш, покажи, где ты ударился?

Сашка показывает на голову, плач слегка стихает.

- Иди сюда, покажи мне место, где ты ударился.

Сашка заходит в комнату, оглядывается. Плакать ему уже некогда — он думает, вспоминает. Через пару секунд показывает на край стола, касается его ладошкой. Уходит спокойный, продолжая гладить ушибленное место.

- Не удивительно, — говорит папа уже мне...

А я знаю, что Сашке внимание уделяют. Но никогда не жалеют.

Так и в этот раз — папа откликнулся, помог провести работу над ошибкой.

А пацан теперь знает, что бегать как раньше под стол пешком уже не получится, иначе «стол башка попадёт — савсем бальной будешь».

А сама ситуация из «Я играю, мне стало больно» превратилась в «Я бежал, наткнулся на твёрдый стол — больно»

История о либеральных демократах и консерваторах

Я спросил несовершеннолетнюю дочь своих друзей, кем бы она хотела быть, когда вырастет. Она сказала, что хотела бы когда-нибудь стать Президентом Соединённых Штатов Америки. Оба счастливых родителя, либеральные демократы, присутствовавшие при разговоре, с гордостью переглянулись. Я спросил девочку: «Хорошо, допустим ты стала Президентом, что бы ты сделала в первую очередь?»

Она ответила: «Первым делом я бы предоставила пищу и жильё всем бездомным».

«Чудесно, — согласился я, — весьма достойная цель! Но вовсе не обязательно ждать того времени, когда ты станешь Президентом. Можно уже сейчас начать действовать в соответствии с твоим планом. Приходи ко мне в дом, выполи сорняки в саду, постриги траву на лужайке, подмети двор, и я заплачу тебе пятьдесят долларов. Тогда ты сможешь пойти к лавке, возле которой валяется один из бездомных, и вручить ему свои $50 на покупку еды или для сбережений в счёт покупки будущего дома».

Она надолго задумалась. Её мать смотрела на меня так выразительно, что я не берусь истолковывать её взгляд. В конце концов девочка подняла глаза и спросила: «Почему бы тогда этому бездомному самому не прийти к вам домой и не сделать эту работу — тогда вы бы прямо ему и заплатили эти 50 долларов?»

Я ответил: «Добро пожаловать в ряды консерваторов, дочка!»