Воспитание в императорской семье

Ниже — воспоминания Великого князя Александра Михайловича о своем детстве. Дисциплина, военная муштра, никаких развлечений и нежности — вполне спартанское воспитание, и это было нормой жизни практически для всех монархов Европы того времени.

Следуя по стопам своего отца Императора Николая I, человека исключительной прямолинейности и твердости взглядов, отец мой считал необходимым, чтобы его дети были воспитаны в военном духе, строгой дисциплине и сознании долга.

Поэтому не было ничего удивительного в том, что радости беззаботного детства внезапно оборвались для меня в тот день, когда мне исполнилось семь лет. Среди многочисленных подарков, поднесенных мне по этому случаю, я нашел форму полковника 73 Крымского пехотного полка и саблю. Я страшно обрадовался, так как вообразил, что теперь я облекусь в военную форму.

Великий князь Александр Михайлович с женой, Ксенией Александровной

Мой отец улыбнулся и отрицательно покачал головой. Конечно, мне иногда позволят, если я буду послушным, надевать эту блестящую форму. Но прежде всего я должен заслужить честь носить ее прилежанием и многолетним трудом.

Лицо мое вытянулось, но худшее было еще впереди.

— С завтрашнего дня, — объявил мне отец, — ты уйдешь из детской. Ты будешь жить с братьями Михаилом и Георгием. Учись и слушайся своих учителей.

Всю ночь я проплакал в подушку, не слушая ободряющих слов моего доброго дядьки казака Шевченки.

С этого дня и до пятнадцатилетнего возраста мое воспитание было подобно прохождению строевой службы в полку. Мои братья Николай, Михаил, Сергей и Георгий и я жили как в казармах. Мы спали на узких железных кроватях с тончайшими матрацами, положенными на деревянные доски. Я помню, что много лет спустя, уже после моей женитьбы, я не мог привыкнуть к роскоши широкой кровати с двойным матрацем и полотняным бельем и потребовал назад мою старую походную кровать.

Нас будили в шесть часов утра. Мы должны были сейчас же вскакивать, так как тот, кто рискнул бы «поспать еще пять минут», наказывался самым строжайшим образом.

Мы читали молитвы, стоя в ряд на коленях перед иконами, потом принимали холодную ванну. Наш утренний завтрак состоял из чая, хлеба и масла. Все остальное было строго запрещено, чтобы не приучать нас к роскоши.

Затем шел урок гимнастики и фехтования. Особое внимание было обращено на практические занятия по артиллерии, для чего в нашем саду стояло орудие.

От 8 часов утра до 11 и от 2 до 6 мы должны были учиться. Мы учились Закону Божию, русской грамматике и литературы, истории иностранной литературы, истории России, Европы, Америки и Азии, географии, математики (заключавшей в себе арифметику, алгебру, геометрию и тригонометрию), языков французского, английского и немецкого и музыки. Сверх того нас учили обращению с огнестрельным оружием, верховой езде, фехтованию и штыковой атаке. Из-за малейшей ошибки в немецком слове нас лишали сладкого. Ошибка в вычислении скоростей двух встречных поездов — задача, которая имеет для учителей математики особую притягательную силу — влекла за собою стояние на коленях носом к стене в течение целого часа. Однажды, когда мы были доведены до слез какой-то несправедливостью педагогов и попробовали протестовать, последовал рапорт отцу с именами зачинщиков, и мы были сурово наказаны.

Завтраки и обеды, столь приятные в жизни каждой семьи, не вносили разнообразия в строгую рутину нашего воспитания.

Наместник Кавказа должен был быть представителем Государя Императора в сношениях с миллионами верноподданных, живущих на юге России, и за наш стол садилось ежедневно не менее 30 или 40 человек.

Мы, дети, должны были во время завтраков и обедов, очень следить за собой и отнюдь не начинать разговаривать, пока нас не спрашивали. Как часто, сгорая от желания рассказать отцу о том, какую замечательную крепость мы построили на вершине горы или же какиe японские цветы посадил наш садовник, должны были мы сдерживаться, молчать и слушать важного генерала, который разглагольствовал о нелепости последних политических планов Дизраэли.

Порядок распределения мест за столом исключал для нас, детей, всякую возможность посмеяться над теми или иными странностями гостей или же пошептаться между собой. Нам никогда не позволяли сидеть вместе, а размещали между взрослыми. Нам было объяснено, что мы должны были себя вести в отношении наших соседей так, как вел бы себя наш отец. Мы должны были улыбаться неудачным остротам наших гостей и проявлять особый интерес к политическим новостям.

Если же к нам обращались с каким-либо вопросом, что, конечно, делалось из чувства подобострастия пред Наместником Его Величества, то мы должны были отвечать в тех рамках, которые нам предписывал строгий этикет. Если меня спрашивали, кем бы я хотел быть, то я не мог желать быть ни пожарным, ни машинистом. Выбор моей карьеры быль весьма ограничен: он лежал между кaвалерией, артиллерией и военным флотом.

Брат Гeopгий как-то робко высказал желание сделаться художником-портретистом. Его слова были встречены зловещим молчанием всех присутствующих, и Георгий понял свою ошибку только тогда, когда камер-лакей, обносивший гостей десертом, прошел с малиновым мороженым мимо его прибора.

Встав из за стола, мы могли играть в кабинете отца в течение часа после завтрака и двадцати минут после обеда. Ровно в девять мы должны были идти в нашу спальную, надевать длинные белые, ночные рубашки (пижамы тогда еще не были известны в России), немедленно ложиться и засыпать. Но и в постелях мы оставались под строгим надзором. Не менее пяти раз за ночь дежурный наставник входил в нашу комнату и окидывал подозрительным взглядом кровати, в которых под одеялами лежали, свернувшись, пятеро мальчиков.

Около полуночи нас будило звяканье шпор, возвещавшее приход отца. На просьбы моей матери нас не будить, отец отвечал, что будущие солдаты должны приучаться спать, несмотря ни на какой шум.

— Что они будут делать потом, — говорил он, когда им придется урывать несколько часов для отдыха, под звуки канонады?

Одна мысль о том, чтобы явиться к отцу и утруждать его неопределенными разговорами без специальной цели, казалась просто безумием. Мать наша, со своей стороны, направляла все усилия к тому, чтобы уничтожить в нас малейшее внешнее проявление чувства нежности. В свои юные годы она прошла школу спартанского воспитания, по духу того времени в Германии, и не порицала ее.

...Вспоминая свое детство, строгость воспитания и обращения с нами, должен сказать, что все это имело самое благотворное влияние на всю последующую жизнь. Должен добавить, что все монархи Европы, казалось, пришли к молчаливому соглашению, что сыновья должны быть воспитаны в трезвящем страхе Божием для правильного понимания будущей ответственности перед страной.

Любопытно: при всех строгостях такого воспитания и лично пережитых неудобствах Александр Михайлович дает такому типу воспитания вполне положительную оценку, при том что в семьях с гораздо более теплым отношением родителей дети нередко вырастают недовольные и родителями, и тем как их воспитывали, да и собой. Почему? От чего это зависит? Мы бы назвали два фактора: контроль формата и статус воспитателей.

Со статусом воспитателей в основном понятно: если родители пользуются уважением окружающих, если другие дети завидуют тому, что у вас такие родители, тем более если ваш папа — царь, а мама — принцесса, то и воспитание от таких папы и мамы нравится обычно больше, чем ежели папа электрик на заводе, а мама — прачка. Дети статус родителей — ценят.

Тем не менее, похоже, контроль формата играет еще большую роль. Под контролем формата мы имеем в виду контроль телесного корсета, контроль выражения лица и контроль разговоров, комментирующих процесс взаимодействий воспитанников и воспитателей. Если воспитанникам даются распоряжения, а дети в это время кривляются, строят недовольные и обиженные мордочки и сопровождают происходящее ироническими репликами, это закрепляется как негативная игра-привычка: ребенок будет недоволен происходящим. Если же красивый генерал отдает распоряжение, во время которого дети стоят выпрямившись, с развернутыми плечами, с уверенным выражением лица и подтверждают: «Да, будет исполнено!», то позитивное внушение тела даст ребенку видение, что у него отличная жизнь и прекрасное детство. Требовательные родители получают звание жестоких тогда, когда они недостаточно требовательны, а именно недостаточно внимательны к формату и разрешают недовольные мордочки. Парадоксально: запрещайте больше — и дети станут довольными...

Аналогично в мягком и свободном воспитании: если сложится так, что тепло родителей вызывало ответное тепло детей, то есть общение родителей и ребенка сопровождалось радостным лицом ребенка, теплыми объятиями любимых родителей и слов: «Любимая мамочка!», то спустя годы уже взрослый бывший ребенок будет вспоминать свое детство с самой искренней теплотой. Если же любящие родители попали на то, что в ответ на их теплоту ребенок кривляется и строит мордочки, то спустя годы их повзрослевшее дитё легко придумает, что его родители ему все-таки недодали.

Родители, следите за форматом ваших детей!

Видеокурс проф. Николая Ивановича КОЗЛОВА
«Уверенность Хозяина, Энергия Лидера, Красота Короля»
В курсе 10 видеоуроков. Посмотреть >>