Культура жалости и культура благотворительности

Продолжение статьи

«Современный гуманизм порождает больное общество»

А самое начало здесь:
«Классический и современный гуманизм. Новая этика»

Хочу поделиться: очень милая история от одной моей студентки. Рассказывает:

Отдыхаем за рубежом, мы в хорошей гостинице. Вижу, к бармену подходит туристка из Турции и начинает задавать вопросы: «Вчера здесь были кошки. Где они?» Бармен пожимает плечами, разливает коньячок. Туристка продолжает уже требовательнее: «Куда вы дели кошечек? Мы же их двуногие братья. Я видела, сюда вчера приезжала машина, люди, которые охотились за кошками. Как вы можете? Вам их не жалко?» Бармен пододвинул ей рюмочку и спросил: «Мадам, вы не хотите взять 5 кошек?» Она возмущенно отодвинула рюмку и ответила недовольно: «Куда я их дену?». Бармен улыбнулся…

Так вот, о благотворительности. По моему глубочайшему убеждению, каждый порядочный человек должен заниматься благотворительностью. 10% от своих денег, сил и времени — отдаем тем, кто нуждается. Помогаем, поддерживаем, творим благо! Во многих странах это абсолютно естественная традиция, это делают все нормально воспитанные, порядочные люди. Там по-другому — неприлично.

В России с благотворительностью сложнее. В России понятно «жалеть», а «творить благо» непонятно. В чем разница между «творить благо» и «жалеть»? «Жалеть» — это чувства, это щемит в груди от чувства жалости. А «Творить благо» — тут нужно думать, и думать о последствиях своих действий.

А самая большая разница — в решениях. Чувство жалости подсказывает одни решения, обдумывание последствий — другие действия.

Ситуация: наш полк отступает, быстро передвигаться не может, есть раненые. За нами погоня: как спасать людей? Мы раненых не бросаем, но оставляем арьергард: небольшой отряд смертников, три человека, которые максимально задержат врага. Жалко бойцов? Жалко. Но жертвуя тремя, мы спасаем несколько сот. Это — не жалеть, а творить благо.

Далее. В военно-полевой хирургии есть понятие «медицинская сортировка». Был бой, ракета накрыла взвод, два десятка убитых, раненых около сорока человек. Ранения разной тяжести. Кому из раненых нужно оказать помощь в первую очередь? В порядке очереди, как принесли? Не так. Без всякой очереди в операционную принесут раненого офицера, командира взвода. Его жизнь важнее других. А в каком порядке заниматься всеми остальными? Класть на операционный стол в первую очередь тех, кто жалобнее всех кричит и громче всех плачет? По чувству жалости такие вопросы не решают, это  неправильно. Этот вопрос доверяют решать самым разумным, самым опытным врачам, и они руководствуются объективными медицинскими показаниями. Раненых помечают: черная метка, красная, желтая и зеленая. В медицине такое деление называется триаж.

Черная метка — умирающие: «агональная стадия» (не выживет), красная — тяжелые повреждения, «необходима неотложная помощь», желтая — поражения средней тяжести, «помощь может быть отсрочена», зеленая — помощь могут оказать себе сами.

Громче всех обычно стонут и кричат те, у кого поражения средней тяжести: боль дикая, а кричать силы есть. Меньше всех кричат те, кто с красной меткой — у них кричать сил уже нет. Но именно им нужна неотложная медицинская помощь, им её оказывают в первую очередь.

А если тех, кому требуется неотложная помощь, слишком много, и медицинскую сортировку необходимо делать среди них? Например, в госпиталь, рассчитанный на 300 или 400 коек, может поступить 1000 и более раненых. Быстро оказать помощь сразу всем невозможно. Что тогда? Тогда опытные врачи делят всех, кому требуется неотложная поощь, ещё на две группы: «быстрая операция» и «длительная операция». И кого кладут на операционный стол? Тех, с кем вопрос решается быстрее. И здесь нередко в первую очередь оказывается помощь тем, у кого раны средней тяжести. Самые тяжелые раненые попадут к хирургу в последнюю очередь. А иногда хирургическая помощь оказывается в первую очередь тем, кому можно вернуть боеспособность. А кто лишился рук или ног, он уже не боеспособен, им занимаются в последнюю очередь. Итого: в серьезных ситуациях вопросы решаются не тем, что подсказывают чувства, не тем, насколько нам жалко или нет. Вопросы решаются рассчетом, вопросы решаются обдумыванием последствий. Если этого не происходит, армию рано или поздно ждёт поражение.

Теперь возвращаемся к трудным ситуациям мирной жизни.

Кейс. Тяжело заболели два ребенка, 2 и 3 года. Обоим очень плохо. При этом один ребенок точно не умрет, его вылечить можно, будет здоров и весел. Другой болен неизлечимо, по сути, идет речь о том, чтобы лишь продлить его жизнь на несколько лет. Вопрос: если люди руководствуются в первую очередь своим чувством жалости, кого они будут спасать в первую очередь? Кому будет больше перечислено денег?

Что касается России, то правильный ответ у нас — больше денег будет перечислено тому, кто болен неизлечимо. Его жалко. А вот поставить на ноги второго, хоть это и кажется очевидно разумным! — нет, этому ребенку помогать будут мало, его не так жалко. Тем более, на реабилитацию в стране Россия уже точно денег никто давать не хочет.

Второй кейс. Самолет, аварийная ситуация, случится может все. Две маски, мама и ребенок. Кого жалко больше всех? Ребенка. Кому нужно одеть маску в первую очередь? Маме. Тогда она лучше сможет позаботиться о ребенке.

В культуре «жалко» мы заботимся о ребенке. В культуре благотворительности мы заботимся о тех, кто сможет позаботиться о детях.

Третий кейс. Тяжело заболели два человека, взрослый и ребенок, стоимость лечения каждого сто тысяч рублей. Вылечить реально, главное деньги найти. Вопрос, кто больше вызывает жалость: больной ребенок или больной взрослый человек? Больной ребенок. А кого нужно ставить на ноги в первую очередь? — Взрослого.

Верно. По статистике благотворительных фондов, В России помогать больным детям хотят 83% людей, оказывать помощь больным взрослым — 36% (в два раза меньше).

Бездомным собакам готовы помогать больше, чем больным взрослым людям. Их — не жалко! У нас не культура благотворительности, у нас культура жалости!

Какая самая правильная благотворительность? Это благотворительность, когда мы не больных лечим, а думаем о перспективной молодёжи, заботимся о умных, творческих, смелых, дельных людях, которые хотят что-то сделать для страны и в поддержке нуждаются. Если я хочу, чтобы таких становилось больше, я буду в них вкладываться.

Предложу вам простой ориентир:

«Вкладывайтесь не в детей. Вкладывайтесь в тех, кто может позаботиться о детях!»

Основа настоящего гуманизма — разум, а не чувства

Вам может не нравится разум, но тогда не говорите о гуманизме: гуманисты настаивали, что жить нужно именно разумом. И именно поэтому для них было очевидно, что даже если мы хотим поддержать слабых, то для этого нам нужно вкладываться в кого? В сильных. Мама, одень маску вначале на себя! Общество, вкладывайтесь в первую очередь в умных, сильных головой, душой и телом, в творческих и перспективных, тех, которые смогут обеспечить движение жизни вперёд, обеспечат развитие медицины, образования, науки и культуры.

В кого нужно вкладываться? В лучших.

Теперь, что касается других.

Есть те, кого мы назовём социально безответственные меньшинства: те, которые не хотят работать, учиться, соблюдать законодательство, хотят воровать, жить за счёт других, которых не волнует не прогресс, не наука, не разум. Как к ним относиться? Классический гуманизм говорил: «Мы не против, пусть живут, но обеспечивайте их сами. О ленивых умом и телом мы заботиться не планируем, кормить их не собираемся, их жизнь нас не интересует. Нас интересуют те, кто заботится о развитии жизни, их мы поддерживать будем!».

Инвалиды тела и инвалиды духа

Гораздо сложнее — вопрос о больных и инвалидах. Как относиться к ним? Есть Стивен Хокинг, инвалид с тяжелейшим заболеванием — и одновременно ученый с мировым именем. Есть Ник Вуйчич, инвалид без рук и без ног, лектор, меценат и писатель, силой духа которого восхищаются тысячи людей. «Моя миссия — это помочь людям найти свой путь в жизни» — говорит Ник Вуйчич.

Не надо путать человека-инвалида и человека в позиции инвалида, инвалида духа. Я таких встречал множество: не работали ни дня, тяжелые алкоголики, все им должны. Будете помогать? Я инвалид, в моей семье еще два инвалида, но инвалидов духа рядом со мной нет и не будет. Когда мне будет нужна помощь, я к вам обращусь, а пока помогать я буду вам!

Ситуация: вы лесники. В лесу стали появляться больные, ослабленные зайцы. И у вас есть два варианта: организовать лечебницу для заболевших зайчиков, чтобы их выхаживать и лечить. Второй вариант — завезти в лес волков, и с помощью них оздоровить популяцию зайцев. Ваше решение?

Задача инвалидов — не быть инвалидом. Задача здоровых — не плодить инвалидов.

Впрочем, у сторонников новой этики другой взгляд на этот предмет. Сегодня есть много медицинских разработок, помогающих женщинам зачать, выносить ребенка и родить. Если женщине трудно зачать, ей может помочь оплодотворение в пробирке, а методы перинатальной диагностики помогают выбирать самые здоровые яйцеклетки и рожать здоровых детей. Но в ноябре 2000 года европейское подразделение DPI, представляющую собой правозащитную организацию и включающую в себя объединение инвалидов из 130 стран, выступило с протестом: «Почему из нескольких оплодотворённых яйцеклеток родители выбирают в генетическом отношении самую здоровую? Они считают, что выявление патологий плода во время беременности «оскорбляет человеческое достоинство инвалидов». К счастью, медики пока на это не отреагировали и руководствуются здравым смыслом, тем более что у них и своих проблем хватает.

К числу таких проблем является нижняя граница жизнеспособности плода. У врачей есть нормативы, ниже которых они не спасают плод, так как он не жизнеспособен. Но нормативы регулярно снижают, в результате чего массовым образом рождаются младенцы, которые в обычном режиме не способны к жизни: практически слепые, с нарушениями мозга и внутренних органов. Рождаются пожизненные инвалиды сразу или те, кто станет инвалидом через несколько лет. Как решать этот вопрос?

В разумных обществах решение предлагают такое: те родители, кто хочет рисковать и рожать в случае нежизнеспособного ребёнка, заранее платят страховку. Вот таблица рисков — вот ценник. Да, серьезный ценник, но это реальные подсчеты, во сколько обществу обойдется поддержка нежизнеспособного ребенка. Если вы, родители, готовы взять все на себя — наше вам уважение, платите. Те, кто сам захочет вас поддержать, обязательно внесут свое добровольное пожертвование.

В Сингапуре Ли Куанг Ю разработал программу социального проектирования. Первая проблема: рожают премущественно наркоманки и алкоголички. Решение: таким женщинам после рождения второго ребёнка предлагается стерилизация в обмен на решение жилищной проблемы. Оказалось, это им интересно! Вторая проблема: высокообразованные женщины плохо выходят замуж и не рожают детей. Решение: создали специальное брачное агентство, задачей которого является заключение браков между парами высокого социального и интеллектуального уровня. Здесь не только подбирают пару молодому человеку с учётом всех личностных особенностей, но и создают условия для встреч, в том числе и tet-a-tet. Если правильный брак заключён, то паре дают кредит на жильё, а если в такой высокообразованной семьи родится более трех детей, выплачиваются серьезные деньги.

С начала работы этой программы прошло более 25 лет, население Сингапура преобразилось.

С кем работать психологу?

А что зависит от вас, уважаемые психологи? Многое. В первую очередь, это выбор, на какую аудиторию вы планируете работать?

Есть три вида аудитории: самые сильные, продвинутые; средние, их обычно большинство; и слабые — те, кому все даётся трудно. Их больше всего жалко, они больше нуждаются в тех знаниях, которые даёте вы. Так на кого вы будете ориентировать свои тренинги, вебинары, свои работы? Моя рекомендация — работать между сильными и средними. Если вы будете работать на средних, то сильные потеряют интерес и от вас уйдут. Когда уйдут сильные, средние окажутся не там, где были средние. Сильные среди средних поднимутся в категорию сильных, средними окажутся и те, кто раньше были немножко слабые и вы начнёте работать на средних, которые свой уровень понизили, в сравнении с предыдущим рядом. Скоро уйдут сильные, которые сейчас оказались сильными и так далее. Вы будете снижать свой уровень.

В развитии Дистанции был такой трудный этап, когда я полностью перестал её вести. Как это случилось? В самом начале я не знал, как правильно вести Дистанцию. Я знал, что я очень хочу, чтобы были люди, которые вместе со мной хотят жить ярко, сильно, разумно, дельно; я кидал упражнения как вызов людям. И вот, когда я работал так, не помогая, а только требуя от людей результат, у меня появились самые лучшие результаты, из этих людей выросли лучшие ведущие Синтона. Но через некоторое время мне сказали, что людям со мною трудно, люди нуждаются в поддержке, а я им помощи и поддержки не даю. Хорошо, я стал писать разработки, я стал говорить мягче, я стал дистантникам помогать. Результат? Сильные стали уходить, стали приходить слабые, слабые стали нуждаться всё в большем разжевывании, поддержке, чаще играли в жертву. Я обслуживал жертв и через год я посмотрел на тех, с кем я работаю. А потом спросил себя, хочу ли я с такими работать. Ответ: с такими — не хочу. С такими людьми работать не интересно — и лет на 5 я Дистанцию забросил. И только тогда, когда я создал Университет, Дистанция возродилась. Почему? Мы выдаем дипломы, мы обязаны требовать, а кто не справляется — это проблемы его. Мне стало интересно, сколько же студенты выдержат, если их нагрузить. Мы стали грузить, напрягать, и стало снова весело. Пока держимся. Итак, ориентируемся на лучших! Когда будете держать фокус на лучших, средние к ним будут стремиться.

Консультация

Завершая эту тему о современном гуманизме, я хочу рассказать вам консультацию, которую я проводил года несколько лет назад.

«Николай Иванович, добрый вечер ещё раз. Это я на вебинара задавала вам вопрос про приёмную дочь. Я знаю какой вы занятой человек, но мне очень нужен ваш совет.

В нашей семье трое детей. Старшему 5 лет. И 1,5 года назад я взяла из дома сирот, по своим идеологическим соображениям, первую предложенную мне девочку-сироту. Муж тогда меня поддержал, но не хотя. С её появлением наша жизнь изменилась. То, что я приняла за адаптацию ребенка, оказалось психическим заболеванием. Все эти полтора года она неуправляемая: кричит, качается и поёт свои песни перед сном или просто, чтобы успокоиться. И среди этого ужаса только моменты просвета и тишины. Психиатр сказал, что она при должном воспитании сможет жить полноценно, но как все она никогда не будет, дурная будет всегда.

Да, с ней очень тяжело. Она ходит в детский сад специальной группы.

С её приходом наша семья стала разваливаться. Несколько раз доходило до развода. Мы перестали выходить вместе куда-нибудь в люди. Не можем ездить в отпуск, потому что приёмная дочь ведёт себя неадекватно. Все полтора года мы живём в постоянном стрессе. Крик и скандалы в семье стали нормой. А у мужа онкология, стрессы ему противопоказаны. Муж говорит, что я сломала жизнь и ему, и нашим детям. Предупреждает, что она скоро на наших детей будет ножом кидаться. Требует, чтобы я вернула её. А я не могу так с ней поступить, она же ребёнок.

Обращалась к анонимному психологу от опеки в нашем городе. Она посоветовала уходить от мужа. Он отец моих детей, я и дети любим его. Кого я должна выбрать в данной ситуации?»

Коллеги, мой ответ хотите зачитаю? Я подумал и ответил.

«Ольга, можешь сердиться на меня, но я отвечу так. Ты — просто дура. Отзывчивая, любящая, заботливая, но дура.

У тебя семья: трое детей и муж, который вкладывается в тебя и в ваших детей, вкладывает свою жизнь. И у тебя должна быть ответственность перед своим мужем и перед своими детьми. В первую очередь именно перед ними, поскольку твои дети — это будущее жизни и у них могут и должны быть семьи, умные и здоровые дети, твои внуки.

Вспоминаю притчу об одной женщине, у которой было двое цыплят. Один из цыплят тяжело заболел. Женщине сказали, что он может выздороветь, если его накормить свежим куриным бульоном. Добрая женщина сделала бульон из здорового цыплёнка и стала лечить больного. Получается, что больной важнее здорового?

Психически больной ребёнок важнее судьбы целой семьи? Ольга, что у тебя в голове?

Проси прощения у мужа и делай то, что говорят тебе умные люди. Брать приёмных детей — очень рискованное дело и, в данном случае, это была плохая идея. Слушай мужа. Психически больную дочку отдай обратно в руки специалистам и начни заботиться о своей семье. Твоя семья тебя ждёт. Ты нужна тут». 

Пришёл ответ.

«Спасибо большое! Ваш ответ принёс покой в мою душу. Всего вам самого наилучшего! Я ваша постоянная читательница. Ваши книги мне очень помогают как в воспитании детей, так и в других сферах жизни. Спасибо!»