Трансляция агрессии через имитацию модели агрессивного поведения

Предыдущее исследование, проведенное с целью объяснения феномена идентификации на основе случайного научения, показало, что дети с готовностью имитируют поведение, демонстрируемое моделью старшего, в его присутствии (Bandura & Huston, 1961). Серии экспериментов Блайка (1958) и др. (Grosser, Polansky, & Lippitt, 1951; Rosenblith, 1959; Schachter & Hall, 1952) также обнаружили, что наблюдение за реакциями модели оказывает фасилицирующий эффект на поведение испытуемых в условиях непосредственного социального воздействия.

Хотя эти исследования предоставили убедительные доказательства влияния и контроля, оказываемого на других поведением модели, более серьезное исследование научения посредством имитации включает генерализацию паттернов имитируемых реакций на новые условия, в которых модель отсутствует.

В эксперименте, представленном в этой статье, детям демонстрировались агрессивные и неагрессивные модели поведения взрослых, а затем измерялась выраженность научения посредством имитации, возникающего в новой ситуации в отсутствие модели. По прогнозу ожидалось, что испытуемые, которым демонстрировалась агрессивная модель, воспроизведут агрессивные действия, подобные действиям модели, и в этом отношении будут отличаться от испытуемых, наблюдавших неагрессивные модели, и от тех, кому вообще не демонстрировалась никакая модель поведения. Эта гипотеза предполагала, что испытуемые научаются имитирующему поведению в результате предыдущего поощрения, и эти тенденции распространяются в определенной степени на их взрослый опыт (Miller & Dollard, 1941).

Также предполагалось, что наблюдение за подчиненными неагрессивными моделями будет иметь генерализованный тормозящий эффект на последующее поведение испытуемых, и что этот эффект будет отражен в различиях между неагрессивной и контрольной группой, в демонстрации значительно большей агрессии среди испытуемых последней группы.

Были также приняты гипотезы, касающиеся влияния пола модели и пола испытуемого на имитацию поведения. Согласно исследованиям Фолс и Смит (1956), дошкольники воспринимают различные предпочтения своих родителей на модели поведения, соответствующие полу ребенка. Эти данные, а также неформальное наблюдение показывают, что родители поощряют соответствующее полу поведение детей и не одобряют или наказывают не соответствующее, таким образом, ребенок мужского пола едва ли получит поощрение за демонстрацию поведения, соответствующего женскому полу, такого как стряпание, или за усвоение других аспектов материнской роли, но те же самые типы поведения обычно приветствуются у девочек. Результатом различного опыта подкрепления является то, что тенденции в имитации мужских или женских моделей приобретают различную выраженность. Таким образом, ожидается, что испытуемые будут имитировать поведение модели одного с ними пола в большей степени, чем поведение модели противоположного пола.

Так как агрессия является маскулинным типом поведения, мальчики должны быть более предрасположены к имитации агрессии, чем девочки, причем различия будут наиболее заметны у испытуемых, которым будет демонстрироваться агрессивная модель мужского пола.

Методы

Испытуемые

Испытуемыми выступили 36 мальчиков и 36 девочек, воспитанники детского сада Стэндфордского университета, в возрасте от 37 до 69 месяцев, средний возраст – 52 месяца.

Двое взрослых, мужчина и женщина, выполняли роль модели, и одна женщина контролировала исследование всех 72 детей.

План эксперимента

Испытуемые были разделены на восемь экспериментальных групп по 6 человек в каждой и контрольную группу из 24 человек. Половине испытуемых демонстрировалась агрессивная модель, а другой половине – подавленная и неагрессивная. Эти группы в дальнейшем были разделены на мальчиков и девочек. Половина испытуемых наблюдала агрессивные и неагрессивные модели поведения одного с ними пола, другая половина – противоположного пола. Контрольной группе не демонстрировались никакие предшествующие модели, и она тестировалась лишь в последующей общей ситуации.

Ожидание того, что уровень агрессии испытуемых будет положительно коррелировать с их готовностью имитировать агрессивные модели поведения, казалось оправданным. Тем не менее, для того, чтобы увеличить точность обрабатываемых сравнений, испытуемые в экспериментальной и контрольной группе подбирались индивидуально на основе степени их агрессивного поведения в социальных взаимоотношениях в детском саду.

Субъекты были оценены по пятибалльной шкале экспериментатором и воспитателем детского сада, которые были хорошо знакомы с детьми. Эти оценки показывали степень, с которой испытуемые выражали физическую агрессию, вербальную агрессию, агрессию по отношению к неодушевленным предметам, а также сдерживание агрессии. Последняя оценка, связанная со стремлением индивида сдерживать агрессивные реакции в состояниях высокого побуждения к агрессии, обеспечила измерение агрессивной тревожности.

Обоими экспертами была произведена независимая оценка 51 испытуемого, что позволило провести дальнейшую согласованную оценку. Надежность общего балла агрессии, оцененного по значениям корреляции Пирсона, составила 0,89.

Общий балл был получен путем суммирования баллов по 4 шкалам агрессивности; на основе этих баллов испытуемые были объединены в триплеты и распределены случайным образом в одну из двух экспериментальных групп, или в контрольную группу.

Условия эксперимента

На первой стадии эксперимента испытуемые по отдельности помещались в экспериментальную комнату, а модели, находящейся в коридоре, предлагалось зайти и присоединиться к игре. Затем экспериментатор проводила ребенка в угол комнаты, который был оборудован как место для игры. После того, как экспериментатор сажала ребенка за маленький столик, она показывала, как ребенок может создавать картинки с помощью штампов, а также предлагала цветные наклейки. Игрушечные штампы включали различные геометрические формы; наклейки представляли собой привлекательные разноцветные картинки животных, цветов и фигурок ковбоев, нарисованных на фоне пастбищ. Эти занятия были выбраны в предыдущем исследовании в детском саду как представлявшие наибольший интерес для детей.

После того, как испытуемого помещали в углу комнаты, экспериментатор провожала модель в другой угол комнаты, в котором находились маленький стол со стулом, конструктор, колотушка и 5-футовая надувная кукла Бобо. Экспериментатор объясняла, что это игрушки для модели, после чего покидала комнату.

В группе с неагрессивными условиями модель тихо и спокойно собирала конструктор, не обращая никакого внимания на куклу Бобо.

А в группе с агрессивными условиями модель начинала сборку конструктора, но не более чем через минуту поворачивалась к кукле и оставшееся время проводила в агрессивных действиях по отношению к ней.

Имитирующее поведение может быть ясно продемонстрировано, если модель показывает новые паттерны поведения, которые вряд ли возникли бы независимо от наблюдения за поведением модели, и если субъект воспроизводит эти действия в точно такой же форме. По этой причине, в дополнение к битью куклы Бобо, действие, которое может быть продемонстрировано ребенком независимо от наблюдения за моделью, модель также демонстрировала особые агрессивные действия, которые в дальнейшем расценивались у детей как имитирующие действия. Модель клала Бобо на спину, садилась сверху и била его несколько раз в нос. Затем модель поднимала куклу, брала колотушку и била куклу по голове. После колотушечной атаки, модель агрессивно подбрасывала куклу вверх и пинала ее по комнате. Эти цепочки физически-агрессивных актов повторялись примерно три раза, сопровождаясь вербально-агрессивными действиями, как, например высказываниями: “Дадим ему по носу”, “Подбросим его вверх”, “Ударим его”, “Бух”, и двумя неагрессивными комментариями: “Он возвращается, чтобы еще получить” и “Он точно крепкий парень”.

Таким образом, в продемонстрированных ситуациях испытуемым было дано интересное задание, которое занимало их внимание, и, в то же время, обеспечивало наблюдение поведения модели без каких-либо инструкций о том, чтобы наблюдать и учиться реакциям модели. Пока испытуемые не могли демонстрировать агрессивное поведение модели, любые наученные реакции оставались исключительно на наблюдательном, или скрытом, уровне.

Через 10 минут экспериментатор входила в комнату, говорила испытуемому, что теперь он пойдет в другую игровую комнату, и прощалась с моделью.

Пробуждение агрессии

Имитирующее поведение испытуемых исследовалось в другой экспериментальной комнате, которая была отделена от главного здания детского сада. Таким образом, две экспериментальные ситуации были четко разделены; действительно, многие испытуемые находились под впечатлением, что они больше не в стенах детского сада.

Перед проведением исследования имитирующего поведения все испытуемые были подвергнуты умеренному провоцированию агрессии, что обеспечивало у них определенную степень расположенности к проявлению агрессии. Возбуждающие агрессию эксперименты были включены по двум основным причинам. В первую очередь, наблюдение за агрессивным поведением, демонстрируемым другими, обычно снижает вероятность проявления агрессии со стороны наблюдателя (Rosenbaum & deCharms, 1960). Следовательно, испытуемые из агрессивных условий, по сравнению с другой группой и с контрольной группой, будут обладать более слабой расположенностью к агрессии, находясь под влиянием поведения моделей. Во-вторых, если испытуемые из неагрессивных условий будут выражать небольшую агрессию при соответствующем агрессивном побуждении, можно будет увидеть присутствие сдерживающих механизмов.

В связи с этим, экспериментатор приводила испытуемого в приемную, в которой находились следующие относительно привлекательные игрушки: пожарная машина, локомотив, реактивный самолет, вагон и кукольный комплект, состоящий из комода, детской коляски и детской кроватки. Экспериментатор объясняла, что ребенок мог поиграть с игрушками, однако, как только ребенок включался в игру (обычно через 2 минуты), экспериментатор отмечала, что это были ее самые лучшие игрушки, что она никому не разрешала играть с ними, и что она решила оставить эти игрушки для других детей. Однако ребенок мог поиграть с любыми игрушками, находящимися в другой комнате, после чего экспериментатор и ребенок перемещались в прилегающую экспериментальную комнату.

Для экспериментатора было необходимо оставаться в комнате на протяжении эксперимента; иначе многие дети либо не захотели бы оставаться в одиночестве, либо покинули комнату до окончания эксперимента. Тем не менее, чтобы минимизировать свое влияние на эксперимент, экспериментатор оставалась возможно более незаметной, занимаясь бумажной работой за столом в дальней части комнаты и избегая любого взаимодействия с ребенком.

Проверка отсроченной имитации

В экспериментальной комнате находилось множество игрушек, некоторые из которых могли быть использованы в имитирующем или не имитирующем агрессивном поведении, и другие, призванные вызывать неагрессивные формы поведения. «Агрессивные» игрушки включали трехфутовую куклу Бобо, колотушку, два лука и подвешенный к потолку мячик с нарисованным на нем лицом. Неагрессивные игрушки включали чайный набор, мелки и раскраску, мячик, двух кукол, трех медведей, машинки и грузовички, а также пластиковых животных.

В целях сведения к минимуму различий в поведении, вызванных расположением игрушек в комнате, игровой материал был расставлен в строгом порядке для каждого отдельного эксперимента.

Испытуемый проводил в комнате 20 минут, на протяжении которых его поведение оценивалось в категориях заранее установленных реакций судьями, которые наблюдали за сессией через одностороннее зеркало в прилегающей комнате. 20 минут были разделены на пятисекундные сессии и, таким образом, составляя 240 одиночных реакций для каждого испытуемого.

Мужчина-модель подсчитывал экспериментальные сессии для всех 72 детей. Исключая случаи, в которых он выступал моделью, он не знал, из каких групп были дети. С целью установления согласия в измерениях, представление половины испытуемых измерялось также независимо вторым наблюдателем. Таким образом, один из двух наблюдателей обычно не знал об условиях, в которые были помещены дети. Как бы там ни было, все, кроме двух испытуемых из группы с агрессивными условиями, демонстрировали новые агрессивные реакции модели, в то время как испытуемые из других условий только изредка показывали такие реакции, испытуемые, которые подвергались воздействию модели, легко распознавались среди других благодаря своему характерному поведению.

Измеренные реакции включались в высоко специализированные выделенные классы поведения и имели высокую вероятность совместного появления с коэффициентом в районе 0,90.

Измерение реакций

Было получено три измерения имитации:

• Имитация физической агрессии: эта категория включала акты битья куклы бобо колотушкой, восседание на кукле и тягание ее за нос, пинание и подбрасывание ее в воздух.
• Имитация вербальной агрессии: испытуемые повторяли фразы “Врежь ему”, “Кинь его”, “Пинай его”, “Подбрось его в воздух” и “Бух”
• Имитация неагрессивных вербальных реакций: испытуемые повторяли фразы: “ Он возвращается, чтобы еще получить ” и “Он точно крепкий парень”.
• На протяжении предварительного испытания, несколько испытуемых имитировали основные компоненты поведения моделей, но не повторяли целую цепочку поведения, или направляли свои действия на другие игрушки. Две реакции такого типа, тем не менее, были подсчитаны и определялись как имитирующее поведение.
• Колотушечная агрессия: испытуемые били других кукол колотушкой.
• Восседание на кукле Бобо: испытуемые клали Бобо на пол и садились на него, но не проявляли к нему агрессивных действий.

Были также отмечены следующие агрессивные реакции:

• Битье кукол Бобо: испытуемые били, шлепали или агрессивно толкали куклу.
• Неимитирующая физическая и вербальная агрессия: эта категория включает физические агрессивные акты, направленные на другие объекты, кроме Бобо, агрессивные слова, не демонстрировавшиеся моделью, например “Пристрели Бобо”, “Порежь его”, “Глупая кукла”, “Кони дерутся, кусаются”
• Агрессивные игры с оружием: испытуемый стреляет из лука или прицеливается из пистолета и стреляет воображаемыми выстрелами в объекты в комнате.

Были также оценены действия, когда испытуемые неагрессивно играли или тихо сидели, не играя вовсе.

Результаты

Полная имитация поведения модели

Испытуемые из агрессивных условий воспроизвели большое число физических и вербальных агрессивных действий, аналогичных действиям модели, и их средние значения существенно отличались от значений субъектов из неагрессивных условий и из контрольной группы, которые совсем не демонстрировали имитирующих агрессивных действий.

Так как у испытуемых из неагрессивной и контрольной группы было только несколько баллов (практически 70% испытуемых имели нулевые оценки) и не могло быть сделано допущение о гомогенности выборки, для проверки значимости полученных результатов был употреблен анализ рангов Фридмана.

Было подтверждено предположение о том, что предъявление испытуемым агрессивных моделей увеличивает вероятность агрессивного поведения. Исследовательские условия с высокой достоверностью влияют как на физическую, так и на вербальную агрессию. Сравнение пар оценок показывает, что полученные различия были обусловлены в основном агрессией, выражаемой испытуемыми, которым были предъявлены агрессивные модели. Их баллы были существенно выше, чем баллы неагрессивной и контрольной групп, которые не отличались друг от друга.

Имитация не ограничивалась агрессивными реакциями модели. Около одной трети испытуемых из агрессивных условий также повторяли неагрессивные вербальные реакции модели, в то время как ни один из испытуемых других групп не демонстрировал таких высказываний. Эти отличия, проверенные Cochran Q test, оказались значимыми на уровне значимости ниже уровня 0.01.

Частичная имитация поведения модели

Различия в намеченном направлении также были получены в двух измерениях частичной имитации.

Анализ различий оценок был основан на использовании испытуемыми колотушечной агрессии к другим куклам и показал, что условия эксперимента являются статистически значимым источником различий. Кроме того, individual sign tests показал, что агрессивная и контрольная группы, по сравнению с детьми из неагрессивных условий, выражали значительно больше колотушечной агрессии. Эти отличия были частично отмечены в отношении испытуемых женского пола. Девочки, наблюдавшие неагрессивную модель, показывали среднее число колотушечной агрессии 0,5 в сравнении со значениями 18,0 и 13,1 у девочек в агрессивной и контрольной группах.

Хотя испытуемые, наблюдавшие агрессивные модели, предъявляли больше колотушечной агрессии (M = 20.0), чем испытуемые из контрольной группы (M = 13.3), отличия не были статистически значимыми. Что касается частично имитирующих реакций восседания на кукле Бобо, общегрупповые различия оказались значительно ниже уровня значимости 0,01. Попарное сравнение оценок показывает, что испытуемые из агрессивных условий воспроизводили этот аспект поведения модели гораздо чаще по сравнению с испытуемыми из неагрессивных условий (p = .018) или из контрольной группы (p = .059). С другой стороны, последние две группы не отличались друг от друга.

Неимитирующая агрессия

Анализ различий оставшихся агрессивных проявлений показывает, что экспериментальные условия не влияли на уровень вовлеченности испытуемых в игры с оружием или избиение куклы Бобо. Однако влияние экспериментальных условий оказалось высоко значимым (χ2r = 8.96, p < .02) в случае выражения испытуемыми неимитирующей физической и вербальной агрессии. Дальнейшее сравнение экспериментальных пар показывает, что основные различия проявились между группами из агрессивных и неагрессивных условий, причем, испытуемые, которым предъявлялись агрессивные модели, демонстрировали большее количество агрессии.

Влияние пола модели и пола испытуемого

Гипотеза о том, что мальчики являются более склонными к имитации агрессии, демонстрируемой моделью, подтвердилась только частично. T-тест показал, что мальчики показывали больше имитирующей физической агрессии, чем девочки (t = 2.50 p < .01). Однако группы не различались в имитации вербальной агрессии.

Использование непараметрических тестов, обусловленное слишком ассиметричным распределением оценок испытуемых из неагрессивных и контрольных условий, препятствовало полной проверке влияния пола модели per se, и различных отношений между основными эффектами. Анализ средних оценок испытуемых из агрессивных условий, тем не менее, ясно показывает возможность соотношений с полом модели. Эффект этих отношений более значим для моделей мужского пола. Испытуемые мужского пола, например, демонстрировали больше физической (t = 2.07, p < .05) и вербальной имитирующей агрессии (t = 2.51, p < .05), больше неимитирующей агрессии и больше агрессии в играх с оружием, следуя экспозиции мужской агрессивной модели, нежели испытуемые женского пола. И наоборот, девочки следовали женской модели и демонстрировали больше имитирующей вербальной агрессии и больше неимитирующей агрессии, чем мальчики (Табл.1). Тем не менее, различия оказались одинаково большими и не достигли статистической значимости.

Данные неагрессивной и контрольной групп предоставили дополнительные доказательства того, что поведение мужской модели оказывает больше влияния, чем поведение женской модели в генерализованных ситуациях.

Кроме того, за исключением большого числа колотушечной агрессии, выражаемой испытуемыми из контрольной группы, между неагрессивной и контрольной группой не было получено достоверных различий. Тем не менее, данные свидетельствуют, что отсутствие значимых различий между этими группами в основном связано с тем, что испытуемые, которым демонстрировалась неагрессивная женская модель, не отличались от испытуемых из контрольной группы ни по одному из измеряемых типов агрессии. С другой стороны, в отношении модели мужского пола различия между группами являются существенными. По сравнению с контрольной группой, испытуемые, которым демонстрировалась неагрессивная мужская модель, выражали значительно меньше физической агрессии (p = .06), меньше вербальной агрессии (p = .002), меньше колотушечной агрессии (p = .003), меньше неимитирующей физической и вербальной агрессии (p = .03), а также были менее склонны к битью куклы Бобо (p = .07).

Хотя сравнение подгрупп, в котором некоторые обобщенные различия не достигают статистической значимости, скорее базируется на случайных различиях, тем не менее, соответствие результатов подкрепляет предположение о влиянии модели на поведение.

Неагрессивное поведение

Несмотря на исключение ожидавшихся половых различий, анализ различий Lindquist (1956) в неагрессивных реакциях предоставил некоторые значимые результаты.

Испытуемые женского пола проводили больше времени, чем мальчики, играя с куклами (p < .001), чайным набором(p < .001) и цветными мелками(p < .05). Мальчики – значительно больше времени с оружием (p < .01). В использовании испытуемыми других стимульных объектов, например, фигурок животных, машинок и мячика не было выявлено половых различий.

Стоит также упомянуть о следующих различиях, порожденных экспериментальными условиями. Испытуемые из неагрессивных условий значительно чаще играли в неагрессивные игры с куклами, чем испытуемые из агрессивных условий (t = 2.67, p < .02) и испытуемые из контрольной группы (t = 2.57, p < .02).

Заслуживающими еще большего внимания являются данные о том, что испытуемые, наблюдавшие неагрессивную модель, проводили в два раза больше времени, спокойно сидя и ничего не делая, по сравнению с испытуемыми из агрессивных условий (t = 3.07, p <.01).

Обсуждение

Многие современные исследования социального научения основаны на формировании новых типов поведения посредством поощрения и наказания. Тем не менее, если выдаются реакции, на них нельзя повлиять. Результаты этого исследования предоставляют важные доказательства того, что наблюдение поведения другого является эффективным средством для извлечения определенных форм реакций, вероятность самостоятельного возникновения которых близка к нулю. Действительно, социальное имитирование может ускорять или тормозить приобретение новых поведенческих реакций без необходимости поощрения успешного приближения, предложенного Скиннером (1953).

Испытуемые, которым предоставлялась агрессивная модель, позднее показывали большое количество физической и вербальной агрессии (и неагрессивных реакций), по существу идентичных с реакциями модели. В то же время, испытуемые, которым показывалась неагрессивная модель, или не показывалось ничего, очень редко предъявляли такие реакции.

Тот факт, что наблюдение за агрессивным поведением взрослого делает агрессивное поведение ребенка разрешенным, может ослаблять сдерживающие механизмы и приводить к увеличению вероятности агрессивных реакций при последующей фрустрации. Однако, тот факт, что испытуемые выражали свою агрессию посредством новых видов поведения, демонстрировавшихся моделью, предоставляет доказательства возникновению научения через имитацию.

В исследовании имитирующего поведения, проведенном Миллером и Доллардом (1941), модели взрослого или сверстника показывали выделенные реакции, за которые они последовательно награждались, а испытуемые вознаграждались таким же образом, когда показывали аналогичные реакции. Хотя эти эксперименты широко использовались при демонстрации научения через имитацию, фактически, они всего лишь включали особые случаи отличающегося научения, в котором поведение других служило отличительным стимулом для реакций, которые уже являлись поведенческим репертуаром испытуемых. Слуховые или визуальные сигналы из окружения могли быть легко замещены социальными стимулами с целью фасилитации выделенного научения. В свою очередь, процесс имитации, изученный в нашем исследовании, отличался по нескольким важным пунктам от эксперимента Миллера и Долларда, в частности в том, что испытуемые научались объединять фрагментарные реакции в относительно целостные паттерны новых реакций исключительно посредством наблюдения за социальными моделями, не имея возможности демонстрировать поведение модели в условиях, в которых они его увидели, а также без какого-либо подкрепления их поведения со стороны модели или наблюдателей.

Ощущается недостаток адекватной теории, способной объяснить имитирующее научение. Предложенные объяснения (Logan, Olmsted, Rosner, Schwartz, & Stevens, 1955; Maccoby, 1959) допускают, что имитатор скрыто демонстрирует реакции модели. Если к этому может быть добавлено предположение, что поощрение и наказание даются самостоятельно в связи со скрытыми реакциями, процесс имитирующего научения может рассматриваться в тех же терминах, что и скрытое инструментальное научение посредством проб и ошибок. Тем не менее, на ранних стадиях развития поведенческий репертуар индивида, вероятно, увеличивается благодаря процессу классического обуславливания (Bandura & Huston,; 1961; Mowrer, 1950).

Результаты эксперимента предоставили также доказательства того, что модель мужского пола влияет на имитацию поведения в большей степени, чем модель женского пола. При анализе взаимоотношений Пол x Модель, например, испытуемые, которым предъявлялась неагрессивная модель мужского пола, показывали меньше агрессивного поведения, чем испытуемые из контрольной группы, в то время как сравнения испытуемых с женской моделью не показали значимых отличий.

В исследовании научения через имитацию Rosenblith (1959) также обнаружил, что модели мужского пола эффективнее влияют на поведение детей, чем модели женского пола. Rosenblith предложил объяснение, что условия детского сада могут представлять определенную социальную депривацию в отношении взрослых мужского пола, которая, в свою очередь, увеличивает ценность мужской награды.

Тенденции, выявленные в данном исследовании, предлагают альтернативное объяснение. В случаях ярко выраженного маскулинного поведения, такого как агрессия, существует тенденция для детей обоих полов в большей степени имитировать поведение мужчины, а не женщины. С другой стороны, в случае вербальной агрессии, которая является менее связанной с полом, большая доля имитации возникает в отношении модели одного пола с испытуемым. Эти тенденции, а также то, что мальчики в общем больше имитируют физическую агрессию по сравнению с девочками, но не отличаются от них в имитации вербальной агрессии, показывают, что испытуемые могут по-разному подвергаться влиянию пола модели, но стоит принимать во внимание степень, является ли рассматриваемое поведение типичным для пола.

Предшествующее обсуждение показало, что мужественность-женственность больше, чем другие личностные характеристики модели, являются наиболее изменчивыми – допущение, которое не может быть прямо проверено при помощи наручных данных. Тем не менее, было ясно доказано, особенно из спонтанных высказываний мальчиков при предъявлении агрессивной модели женского пола, что по крайней мере некоторые испытуемые реагировали, основываясь на половой дискриминации и своих предшествующих знаний о том, какое поведение соответствует полу (например “Кто эта женщина? Леди так себя не ведут. Леди следует вести себя как леди…” “Вы должны были видеть, что эта девушка там делала. Она вела себя совсем как мужчина. Я никогда раньше не видел, чтобы девушки себя так вели. Она дралась и билась, но не сквернословила”). С другой стороны, агрессия со стороны мужчин чаще рассматривалась как присущая им и принималась как мальчиками (“Эл – хороший драчун, он побил Бобо. Я хочу драться как Эл ”) и девочками (“Этот мужчина сильный драчун, он дрался и дрался и мог свалить Бобо прямо на пол, и если Бобо поднимался, он говорил “Вот тебе по носу”. Он хороший драчун, прямо как папа”).

Данные о том, что испытуемые со спокойной моделью были более сдержанными и невосприимчивыми, чем испытуемые из агрессивных условий, а также полученные различия в измерении агрессии показывают, что предъявление сдержанных моделей не только уменьшает вероятность возникновения агрессивного поведения, но и вообще ограничивает поведенческий диапазон испытуемых.

“Идентификация с агрессором” (Фрейд, 1946) или “защитная идентификация” (Mowrer, 1950), посредством которой человек превращает себя из объекта в субъект агрессии через принятие свойств агрессивной угрожающей модели для уменьшения тревоги, широко применяется в качестве объяснения имитирующего научения агрессии.

Тем не менее, развитие агрессивных моделей реакций детей на агрессивных карающих взрослых может просто отражать замещение объекта, без вовлечения механизма защитной идентификации. В исследовании прошлого детского опыта антисоциальных подростков (Bandura & Walters, 1959) и молодых гиперагрессивных юношей (Bandura, 1960) оказалось, что их родители были депривирующими и наказывающими по отношению к агрессии, направленной на них. С другой стороны, они активно поощряли агрессивное поведение их сыновей по отношению к посторонним. Такой паттерн дифференцированного поощрения агрессивного поведения сдерживал агрессию мальчиков в отношении реального зачинщика и поощрял смещение агрессии в сторону объектов и ситуаций с меньшими сдерживающими реакциями.

Более того, результаты предыдущих исследований (Baudura & Huston, 1961), в которых дети в равной степени имитировали агрессию, предъявляемую воспитателями и невоспитателями, вместе с полученными результатами данного исследования, в котором испытуемые с готовностью имитировали агрессивное поведение моделей, которые являлись более или менее нейтральными фигурами, показывают, что простое наблюдение за агрессией, безотносительно качества отношений с моделью, является достаточным условием для возникновения у детей имитирующей агрессии. Сравнительное изучение имитации агрессивного поведения моделей, которые являются пугающими, уважаемыми и любимыми, или являются нейтральными фигурами, прольет свет на то, может ли какая-либо другая теория, кроме теории “идентификации с агрессором”, объяснить процесс имитации.

Заключение

Двадцать четыре дошкольника были определены в каждое из трех условий. Одна экспериментальная группа наблюдала агрессивные модели поведения взрослых, другая наблюдала сдержанные неагрессивные модели, а испытуемые из контрольной группы вообще не наблюдали модели поведения. Половина испытуемых из экспериментальных условий наблюдала за поведением моделей одного с ними пола, а половина – противоположного пола. Затем поведение испытуемых было протестировано на предмет возникновения имитирующих и неимитирующих реакций в новых условиях в отсутствие модели.

Сравнение поведения испытуемых в генерализованной ситуации показало, что испытуемые, которым представлялась агрессивная модель, показывали большое количество агрессивных реакций, соответствующих поведению модели, и их средние баллы значительно отличались от баллов испытуемых из неагрессивной и контрольной групп. Испытуемые из агрессивных условий также демонстрировали значительно больше частично имитирующих реакций и неимитирующей агрессии и были обычно менее сдержаны в своем поведении, чем испытуемые из неагрессивных условий.

Было обнаружено, что пол модели по-разному влияет на имитацию. Мальчики демонстрировали больше агрессии по сравнению с девочками, имитируя поведение модели мужского пола, эти различия проявились в маскулинном поведении.

Испытуемые, наблюдавшие за неагрессивной моделью, особенно за подавленной моделью мужского пола, обычно были менее агрессивны, чем испытуемые из контрольной группы.

Обсуждалась связь результатов, полученных в данном эксперименте и схожих исследованиях с психоаналитической теорией идентификации с агрессором.