Каким должно быть место детского отдыха и игр

Центральной темой этой главы станут места, специально предназначенные и оборудованные взрослыми для свободного времяпрепровождения детей.

В любой искусственно создаваемой для детей предметно-пространственной среде взрослые всегда материализуют свою систему представлений о том, что полезно и хорошо для ребенка. Психологический анализ того, как оборудованы групповые помещения в детском саду, как выглядит школьный класс, психотерапевтическая игровая комната или детская площадка покажет нам, каким образом ожидания и даже требования взрослых в отношении поведения детей в этих местах закреплены в выборе, характере и способе размещения присутствующих там предметов.

Например, в учебных помещениях старых школ столы учеников крепко привинчены к полу: они стоят рядами в три колонки, а напротив на возвышении стоит массивный стол учителя. Входящий в класс человек сразу чувствует, что в такой расстановке мебели запечатлено традиционное для школы XIX века противопоставление социальных позиций: доминирующий учитель и подчиненные ученики. Намертво прикрепленные столы говорят о том, что все в этом пространстве незыблемо - расстановку сил нельзя изменить по собственному желанию или в угоду складывающейся ситуации.

И наоборот, современное учебное помещение оборудуется легко передвигающейся мебелью: столы и стулья можно поставить рядами напротив друг друга, а можно в кружок или полукругом, - все зависит от того, какую социально-психологическую атмосферу собирается создать преподаватель и какие задачи будет решать группа собравшихся там людей. Бывают и особые случаи, когда мебель вообще не нужна, и народ усаживается или даже укладывается прямо на ковровом покрытии пола или на специальных подушках. В таком классе запечатлена уже совершенно другая педагогически идеология: демократические принципы обучения и учет социально-психологического фактора, в зависимости от которого динамически преобразуется организация учебного пространства.

Также не случаен и набор предметов, которые присутствуют в создаваемом взрослыми для детей пространстве. Любой профессиональный педагог, подбирающий игрушки для группового помещения детского сада, знает, что там обязательно должны быть куклы для девочек и машины для мальчиков, что одни дети любят маленькие игрушечки, а другие обожают обниматься с огромными меховыми зверями, что нужны предметы как для групповых игр, так и для индивидуальных и т. д.

Еще тщательнее будет подобрано оборудование для игровой психотерапевтической комнаты. Там каждый предмет существует для того, чтобы, играя с ним, ребенок мог символически проиграть определенные жизненные ситуации, связанные для него с травматическими переживаниями. Так как детские проблемы могут относиться к любым возрастам, то на полках оказываются рядом младенческий рожок и набор солдатиков, на полу находится как песочница, так и лохань с влажной глиной для лепки. Кроме того, характер подбора игрушек и предметов в детской психотерапевтической комнате всегда выражает идеологию определенной научно-психологической школы, к которой принадлежит работающий там специалист.

Всем хорошо знакомый комплекс привычных игровых конструкций на детской площадке тоже имеет свою историю и прошел длительный естественный отбор. Кто не помнит эти качели разных сортов, стенки для лазания, карусели, песочницы, горки, грибки, домики!

Контакт с каждым из этих предметов позволяет ребенку прочувствовать и пережить нечто важное для его развития. Причем темы это переживаний универсальны - они значимы для всех детей на протяжении длительных возрастных периодов.

Взять, например, песочницу. О событиях, происходящих здесь, можно написать большую книгу, которая была бы интересна далеко не только родителям маленьких детей - любой взрослый узнал бы много полезного о самом себе. (И это несмотря на то, что несколько книг об использовании песка в психодиагностической и психотерапевтической практике уже написаны, правда, не по-русски.) В главе 6 мы уже говорили о том, что песок относится к группе так называемых неструктурированных материалов - это просто сыпучая масса вещества. Копая и пересыпая его, совсем маленький ребенок обнаруживает, что песок легко поддается воздействию и в нем можно оставлять следы своего присутствия в виде ямок, кучек, канавок. Потом оказывается, что из всех видов материи окружающего мира именно влажный песок податлив и послушен ребенку настолько, что он может легко подчинять его своей творящей воле, — наступает эпоха куличиков. В два-три года для ребенка чрезвычайно важно впервые ощутить себя властелином песочного царства, где он может нечто созидать или, наоборот, уничтожать. Ведь это как раз возраст, когда начинается формирование будущих волевых качеств личности, — играя в песочнице, ребенок опытным путем открывает для себя творящую силу своего намерения. Попутно он решает там много других задач личностного развития, и это будет продолжаться еще много лет.

Хотя считается, что копаться в песочнице и делать куличики — это занятие для самых маленьких, интерес к игре с песком не угасает и у старших детей. Только им стыдно сидеть в песочнице — ведь это место для малышни, да и масштабы деятельности у них другие. Младшим школьникам нужна большая куча песка: чтобы она была как гора, чтоб с нее можно было прыгать, копать большие пещеры, строить замки или целые города. Такую кучу старшие дети уже не найдут на детской площадке, где обычно стоит неглубокая песочница. В городе столько песка можно найти очень редко — когда надолго раскапывают улицу для ремонта. Именно такой счастливый для детей момент поймал на снимке, помещенном в начале этой главы, известный петербургский фотограф А. Китаев — здесь хорошо видно, насколько разновозрастно детское сообщество, которое собралось, как мухи на мед, на громадной куче песка на перекрестке двух закрытых для движения транспорта улиц, и как сосредоточенно каждый занят своим делом.

Перейдем теперь к качелям — это другой обязательный элемент из «малого джентльменского набора» любой мало-мальски приличной детской площадки. Качели различаются по своему устройству, которое определяется тем, где находится точка опоры. Они могут быть висячими: чаще всего встречаются такие качели для самых маленьких в виде сиденья со спинкой, подлокотниками и подножкой, которое двумя металлическими штангами подвижно прикреплено к П-образной невысокой опоре. Так как других вариантов висячих качелей обычно не найти, то большие дети становятся на сиденье ногами и пытаются компенсировать небольшую длину рычага качелей безудержным размахом качания, так что чуть ли не делают «солнышко» вокруг горизонтальной опоры.

К сожалению, только за городом — на даче или в деревне — ребенок постарше может покачаться на столь любимых детьми высоких качелях, где сиденье висит на длинных веревках. Веревки позволят не только сильно раскачиваться, но и менять траекторию движения: дети любят экспериментировать, закручиваясь вокруг своей оси или качаясь наискось, — им нравится осваивать сложные, размашистые, выполняемые с большим ускорением движения всего тела в трехмерном пространстве. Это не только хорошая тренировка вестибулярного аппарата, но и получение захватывающих дух ощущений полета над землей и охвата большого пространства. Кстати, в народной культуре раскачивание на качелях над землей тоже считалось занятием, связанным с получением энергии и поэтому важным для роста ребенка. Сейчас городской ребенок школьного возраста практически лишен этого удовольствия. Исключение составляют те редкие случаи, когда кто-то из родителей умудряется добыть длинный старый пожарный рукав. Тогда его привязывают к толстой ветви высокого дерева, делают на конце большой узел, на который можно сесть и в виде свободного маятника раскачиваться в разных направлениях, переживая острые ощущения от обилия степеней свободы и познавая многомерность окружающего пространства через движения своего тела. Эти импровизированные качели оказываются притягательными не только для старших детей и подростков, но и для взрослых мужчин. Мне не раз приходилось наблюдать, как поздно вечером, когда никто не увидит, они приходят к такому дереву под предлогом прогулки с собакой и пытаются тайком получить удовольствие, недоступное при свете дня из-за солидного возраста.

Вообще проблема с хорошими висячими качелями для старших может быть достаточно просто решена способом, используемым в западных странах. Берется старая автопокрышка, кладется плашмя. В ней симметрично проделываются четыре сквозных отверстия, в которые вставляются металлические петли, закрепляемые с оборотной стороны. За эти петли покрышка подвешивается на цепях или на тросах к высокой опоре. Удобство состоит как в простоте изготовления, так и в многофункциональности таких качелей. На них можно качаться сидя, стоя, лежа, в одиночку, вдвоем, втроем — есть возможности экспериментов с позой, со скоростью и траекторией раскачивания, и, что очень важно, не исключаются коллективные действия. Ведь практически все висячие качели, знакомые нашим детям, рассчитаны на одного человека, в то время как еще в первой трети нынешнего века в быту сохранялся один из видов старых качелей, не с сиденьем, а с площадкой, на которой стояли несколько детей или взрослых. Большие деревянные качели, где качались стоя парни и девушки, также были традиционным элементом народных весенних праздников.

Групповые взаимосогласованные действия, которые предполагают такие качели, являются одним из важных моментов социального обучения межличностному взаимодействию: отчаянный — хочет раскачаться во всю силу, трус — визжит от страха, благоразумный — пытается слегка притормозить, замкнутый — потихоньку объединяет свои усилия с благоразумным, — но все они стоят на одной площадке качелей, держась за слеги, на которых они висят, и пружиня ногами, поэтому амплитуда раскачивания всегда является результирующей их совместных действий. Это человеческий микромир, как маятник, качающийся над землей.

Зависимость собственных качаний от действий партнера в явном виде присутствует только в современных качелях другого типа — с точкой опоры внизу. Их тоже можно встретить на детской площадке. Это может быть полукруглая качалка с двумя сиденьями друг напротив друга. Или это качающаяся доска с сиденьями, устроенными на ее концах, и опорным столбиком посередине. При каждом качании один из партнеров оказывается внизу а другой — наверху, и это переживается детьми постарше уже не только как попеременное пространственное перемещение по вертикали, увлекательное само по себе, но и как смена сильной и слабой социальной позиции — то есть динамическое противостояние двух людей. Сильным считается у детей нижнее положение, дающее опору и возможность влияния на того, кто наверху. Поэтому, оказавшись внизу, ребенок часто пытается показать свою власть над верхним партнером и удержать его там подольше. Тот, кто остался наверху — с болтающимися ногами, без опоры, вынужденный упираться руками, чтобы не съехать вниз по доске качелей, как с горки, — должен прочувствовать свое зависимое положение и силу нижнего. А сила его воздействия определяется как длиной рычага качелей, так и весом и ловкостью ребенка. Больший вес (или создание иллюзии своей тяжести за счет хорошего владения телом) используется детьми для утверждения своей значительности и старшинства. Поэтому там, где маленькие в простоте душевной наслаждаются самим процессом совместного качания, у детей шести-семи лет уже начинается социальное соревнование и демонстрация силы своего влияния на партнера.

Многое из того, что сказано о качелях, в равной мере относится и к вращающимся конструкциям типа каруселей: тут и еще более интенсивная нагрузка на вестибулярный аппарат, доводящая иногда до головокружения, и необходимость взаимодействия с другими детьми, от которых тоже зависит скорость вращения, и поиск способов того, как удержаться при большой скорости, как вовремя остановиться и не упасть.

В общем, такие карусели полезны во многих отношениях. Жалко, что у нас они быстро выходят из строя, как и другие конструкции, за техническим состоянием которых необходимо регулярно следить.

Теперь перейдем к лесенкам — в каком-либо варианте они всегда присутствуют на детской площадке. Это могут быть короткие или длинные вертикальные лесенки типа шведских стенок, а могут быть дугообразные, обоими концами упирающиеся в землю, и т. д. Главное, что все они предназначены для игрового лазания, а их прообразом в естественной среде являются деревья с торчащими в разные стороны ветвями — тоже своего рода лестницы в небо.

Маленьким детям очень полезно научиться попеременно перебирать руками и ногами, поднимаясь вверх по перекладинам: тут-то они и открывают для себя, как много у них конечностей и как важно, чтобы они согласно работали в процессе подъема или спуска. Но уже старшему дошкольнику на простых детских лесенках делать нечего — лазанье как двигательный навык в общем виде освоен, дальше становится скучно. Главное, что эти лесенки никуда не ведут. Вот если бы они были гораздо выше, между ступеньками были бы разные расстояния, наверху находилась бы площадка, куда можно забраться, то сразу появилась бы цель. А если бы от этой площадки сложные переходы вели бы на другую площадку, с которой надо было бы спускаться вниз по лесенке со ступеньками, закрепленными между двух цепей, которые колышутся при каждом шаге, — эта конструкция была бы интересна любому ребенку вплоть до подросткового возраста.

Для ребенка старшего дошкольного — младшего школьного возраста важна возможность ставить и решать интересные двигательные задачи разной сложности, получать новые ощущения, испытывать себя, демонстрировать свою удаль сверстникам. Именно это определяет игровой потенциал конструкции на детской площадке. Обычно он очень мал у традиционных лесенок, так же как и у некоторых других предметов, которыми украшена детская площадка больше — для удовлетворения взрослых, чем для пользы детей

Давайте теперь посмотрим, как живет детская площадка, когда туда приходят дети. Поскольку в зимнее время мы уже гуляли в главе 13 то теперь выберем теплый майский вечер где-нибудь между пятью и семью часами когда дети уже успели прийти из школы, пообедать, кое-кто — сделать уроки, и теперь отпущены на прогулку. В Петербурге в это время совсем светло, наступили белые ночи, и ничто не мешает нам посидеть на скамейке в хорошем сквере в центре города и понаблюдать за событиями на здешней детской площадке.

Сначала осмотримся: где мы, что тут есть?

Сквер большой, зеленый — в нем много высоких тенистых деревьев. Он расположен внутри тихого старинного квартала. Рядом находится школа, где учатся живущие в округе дети. Именно в этом сквере все они гуляют после занятий. Зеленые газоны окаймляют обширную центральную площадку, предназначенную для детей. Здесь выстроена пара маленьких избушек для игр «в дом», невысокие вертикальные лесенки с частыми перекладинами, грибок и беседка. Есть двое железных низеньких качелей, песочница. Украшают местность два резных деревянных идола, изображающих сказочных героев — Бабу Ягу и Лешего. Вокруг детской площадки расставлены скамейки, на которых в основном сидят матери маленьких детей, играющих в песочнице, и старушки. Есть в сквере и боковые аллеи, где тоже стоят скамейки. Сквер огорожен чугунной оградой с воротцами. К нему примыкает волейбольная площадка, окруженная сплошным забором с высокой сеткой поверху, чтобы не улетали мячи. На площадке с громким криком играют в волейбол большие парни.

Давайте устроимся на скамейке, с которой открывается хороший обзор, и понаблюдаем за стайкой из трех девочек лет девяти-десяти, которые только что вошли в ворота сквера. Их привлекает шум жизни на детской площадке, и они сразу направляются туда. Проходят мимо песочницы, которая их совсем не интересует, и завистливо останавливаются у железных качелей, на которые матери поочередно усаживают, чтобы покачать, совсем маленьких детей. Двое-трое пятилеток крутятся рядом и ждут своего часа. Большие девочки чувствуют, что им тут места нет, и движутся дальше — мимо лесенок и гриба к пустующей беседке. Это округлое сооружение с конусообразной крышей, которая держится на нескольких столбиках. Внизу между этими опорами устроены скамеечки. Во многих местах они усыпаны песком так, что не сядешь, — малышня и здесь делала куличики. Девочки в задумчивости стоят около беседки, не зная, чем заняться.

Вот одна из них расставила руки и, взявшись за два соседних столбика, стала покачиваться, стоя на месте. Другая взобралась ногами на скамейку беседки и, как с пьедестала, начала осматриваться по сторонам. Третья тоже залезла на скамейку и, держась за столбик, стала разглядывать, как устроена внутри крыша беседки. Выяснилось, что там есть стропила и поперечные балки, которые вверху крестообразно соединяют опорные столбы. Тогда девочка ухватилась за такую балку и, повиснув на руках, начала передвигаться от одного края беседки к другому, болтая ногами в воздухе. Это очень понравилось двум другим девочкам, которые тут же последовали примеру подруги. У всех получалось по-разному. Первая, ловко перебирая руками, лихо добралась до противоположного конца балки. Другая повисла и стала раскачиваться всем телом, стараясь дотянуться ногой до какой-нибудь скамейки. Третья обхватила руками балку, но побоялась повиснуть и потерять опору под ногами, поэтому стала просто покачиваться, растянувшись и прогибаясь всем телом.

Однако их занятия были неожиданно прерваны резким криком проходившей мимо женщины с маленьким ребенком: «Вы что тут хулиганите?! Вам делать больше нечего? Не для того беседка поставлена, чтобы вы тут висели. Ну-ка, пошли отсюда». Девочки испуганно спрыгнули и, отирая руки, недовольно отошли от беседки. Пару минут они переживали легкий шок, сбившись кучкой и двигаясь к краю бокового газона. А потом утешились, потому что их внимание привлекло ограждение газона, сделанное из тонких металлических труб. Одна за другой девочки стали балансировать на них, соревнуясь в том, сколько быстрых шажков удастся сделать, прежде чем потеряешь равновесие и спрыгнешь на землю. И хотя спрыгивали девочки в основном на дорожку, а не на газон — старались, эту забаву также прервал раздраженный окрик проходившего мимо взрослого: «Вы что тут газоны топчите?! Нашли, где играть! Только все портят постоянно!» Не зная, что делать, девочки поспешно ретировались в боковую аллею и вскоре стали скакать по ней галопом, как будто они едут верхом. При этом чуть не натолкнулись на двух старушек, которые воскликнули: «Ну что скачете, как ненормальные! Места им мало!»

Теперь прислушаемся к женскому разговору, который ведут между собой трое — молодая мать с ребенком в коляске и две старушки, сидящие вместе на скамейке. Они наблюдали сцену в беседке, а потом события у кромки газона и теперь высказываются по поводу поведения девочек. «Совсем обнахалились, никакой управы на них нет! Только бы все испортить да нагадить!» — говорит одна старуха. «Действительно, что они ходят тут, только всем мешают, не дают маленьким гулять. Шли бы да уроки делали или в кружке чем-нибудь занимались», — согласно кивает мать младенца. «Или матерям по хозяйству помогали бы, больше пользы, чем шляться», — поддерживает их третья женщина.

Попробуем теперь проанализировать и обобщить наши наблюдения. Зададим себе традиционный учебный вопрос, который обычно ставят перед ребенком взрослые, когда учат его понимать изображения в книгах:

«Что ты видишь на этой картинке?» На этой иллюстрации из книги современной российской жизни мы видели трех детей младшего школьного возраста, которые неприкаянно бродили по детской площадке своего родного сквера, пытаясь найти, где бы им приткнуться. Именно приткнуться, потому что законного места, которое было бы предназначено и оборудовано специально для детей этого возраста, не оказалось и в помине, несмотря на то, что сквер находится прямо напротив школы и является для здешних детей единственным местом, куда их отпускают из дома гулять без родителей.

Почему же детская площадка, несмотря на обилие места, оборудована только для самых маленьких, тем более что нашлись деньги даже на лакированные бревенчатые избушки и лакированных резных идолов? В голову могут прийти сразу несколько предположений.

Перечислим их:

1. Взрослые не считают детей младшего школьного возраста существующими.

2. Дети младшего школьного возраста уже не попадают для взрослых в категорию детей.

3. Взрослым не приходит в голову разбираться в двигательных и игровых потребностях детей младшего школьного возраста и удовлетворять их, создавая специальные конструкции на детской площадке.

4. Взрослые считают, что дети этого возраста должны проводить свое время не на прогулке в сквере, а находиться в других местах (в школе? в кружке? в спортивной секции? заниматься полезными делами дома?) — то есть должны учиться, а не играть.

5. Взрослые психологически не ценят игровую деятельность детей младшего школьного возраста достаточно высоко, чтобы быть внимательными к их нуждам. Поэтому они ограничились стандартным минимальным набором игровых благ для самых маленьких — а именно для тех детей, игровые интересы которых родители еще активно защищают, чего нельзя сказать о младших школьниках и тем более о подростках (сноска: Думаю, что этому способствуют расхожие педагогические представления, обусловленные многими факторами. Одним из них являются учебники психологии и педагогики, где общим местом стало утверждение, что игра — это ведущая деятельность у дошкольников, а у младших школьников в качестве таковой выступает деятельность учебная. Буквальное понимание этого утверждения на практике приводит к тому, что воспитатели младших школьников нередко считают их желание «носиться» и играть идущим «от лукавого», проявлением детскости, которую надо изживать. Для взрослых это скорее издержки возраста, чем законное проявление естественной потребности, связанной с насущными задачами развития.)

6. Взрослые надеются, что эти дети сами найдут себе занятие и о них не стоит беспокоиться.

7. Взрослые не понимают значимости полноценного проживания этого возрастного периода и необходимости решения присущих ему задач в контексте дальнейшего развития человека.

Вот по меньшей мере семь разных версий того, почему интересы трех девочек как представительниц своей возрастной группы оказались неучтенными планировщиками детской площадки в сквере и остались не защищенными их родителями и учителями. Житейские наблюдения подтверждают, что в каждой из этих версий, какой бы дикой она ни показалась поначалу, присутствует доля истины. В частности, истинность некоторых версий отчетливо подтверждается репликами проходивших мимо детей взрослых и высказываниями женщин, которые разговаривали на скамейке.

В реакциях этих людей заинтересованного наблюдателя прежде всего поражают два момента. Во-первых, это откровенное неуважение к ребенку. Оно является глубинной основой нежелания взрослых встать на место ребенка, хотя бы на мгновение отождествиться с ним для того, чтобы понять его потребности и мотивы его поступков и действий.

Во-вторых, это крайне агрессивное по форме стремление пресечь поведение, которое не укладывается в нормативные рамки представлений взрослых о том, как дети должны себя вести.

В чем состояла «вина» этих девочек в беседке? В том, что они использовали ее не по прямому назначению. Вместо того чтобы чинно стоять в беседке или сидеть внутри на скамеечке, они посмели обнаружить перекладины под крышей и употребили их в качестве турника. Они ничего не сломали и, в принципе, не могли сломать эти толстые деревянные брусья. То, что девочки становились ногами на скамейку между опорными столбами беседки, тоже не было криминалом, поскольку эти скамейки и так уже были усыпаны песком. Почему взрослые квалифицировали их действия как хулиганство? Потому что они были неожиданны и «не по правилам» взрослого мира. Кроме того, дети пытались удовлетворять свою потребность в активном телесном самопознании, что часто раздражает взрослых. Девочки решили проблему скуки на бездарно сделанной взрослыми игровой площадке типично детским способом, который мы обсуждали в главе 12: они нашли новые свойства в исходно непривлекательном объекте и употребили их с пользой для себя и без ущерба для беседки, чем, однако, навлекли на себя нападки взрослых.

Реакция взрослых всегда немаловажна для детей. Слова и действия взрослых как людей вышестоящих обычно производят впечатление: положительно или отрицательно, внутренне или внешне, но ребенок обязательно отреагирует на них и запомнит.

Если взрослые резко ограничивают действия детей и не считаются с их потребностями, если взрослые часто порицают и негативно оценивают самостоятельность поведения ребенка, то это может привести к двум внешне противоположным результатам.

Один вариант последствий — это блокировка самостоятельных исследовательских и творческих действий ребенка. Она обусловлена страхом сделать что-нибудь не то и навлечь на себя гнев взрослых. Такой страх обычно провоцирует бездействие и зависимость. Ребенок, от греха подальше, отдает взрослому инициативу и, естественно, ответственность за совершаемые действия: «Ма-а, а во что мне поигра-а-ать? Нет, я хочу рисовать. Скажи, что мне нарисовать? Не-е-т, я не умею, у меня не полу-у-учится!!! Нарисуй ты-ы-ы!»

Поскольку любому человеку неприятно, когда ему не дают самореализоваться, предложения взрослого ребенок нередко саботирует и таким образом бессознательно выражает внутренний протест. Однако сформированная взрослым паразитическая установка ребенка при этом может распространяться на разные виды деятельности, в частности и на поведение на прогулке или игровой площадке. Тогда ребенок будет требовать от взрослого, чтобы тот его постоянно развлекал, вел в новые места и организовывал его взаимоотношения с окружающими предметами: «Мне скучно… Я не знаю, как… Я боюсь… Я упаду…»

Если ребенок достаточно долго был лишен свободы самостоятельного обследования пространства и находящихся в нем предметов, то потом ему действительно начинает не хватать необходимых навыков, которые не удалось вовремя выработать. Отсюда проистекает несмелость во взаимоотношениях с предметно-пространственной средой, непонимание того, что человек может не только приспосабливаться к наличному положению вещей, но и проявлять творческую активность, в частности преобразовывать среду в соответствии со своими нуждами.

Интересно, что взрослые, работающие в детских учреждениях, часто страдают от схожих проблем. Причина в том, что авторитарный стиль отношений в самом педагогическом коллективе характерен для многих детских садов и школ. Начальствующие лица часто ведут себя с подчиненными как строгие взрослые с непослушными детьми, за которыми нужен глаз да глаз. Кроме того, педагогическая система всегда является одной из самых консервативных общественных структур, где блюдется незыблемость правил и жестко требуется их исполнение. Поэтому у многих педагогов существует представление о том, что самочинная перестройка предметно-пространственной среды или изменение привычного способа пользования предметами равносильны покушению на общественные устои. Нельзя сесть на стол, а можно только за стол. Нельзя передвигать мебель в классе, если она исходно была расставлена определенным образом (сноска: - Вот характерный пример. В середине 80-х годов группы социально-психологического тренинга были у нас еще в новинку, так же как и типичный для таких занятий способ рассадки участников — на стульях кружком. В начале тренинга мы обычно обсуждали значение круговой организации группового пространства как способа выражения демократических принципов взаимоотношений людей в группе: равенства, открытости навстречу друг другу и т. д. Когда члены группы соглашались с тем, что круговая рассадка является оптимальной для осуществления целей нашего занятия, мы приступали к преобразованию пространства учебного помещения: сдвигали столы к стенам, а в центре ставили в круг стулья для участников. Никогда с этим не было проблем в группах инженеров, руководящих работников, психологов и т. п. Только в группах, участниками которых были учителя, возникали специфические трудности. Многие из них боялись сдвигать мебель с мест: «Это, конечно, правильно, что в кружок лучше, но ведь тут столы стоят — как же можно их сдвинуть! А вдруг кто-нибудь войдет сюда и скажет: что это вы тут делаете?! Что за самоуправство такое?! Это же университет!»

Однажды мне пришлось ненадолго выйти из аудитории как раз в тот момент, когда учителя — участники группы занялись расстановкой стульев в кружок. Вернувшись, я обнаружила, что в мое отсутствие проблема была решена компромиссным способом. Никто все-таки не решился взять на себя ответственность и не посмел сдвинуть столы со своих мест — они торжественно продолжали стоять привычными колонками. Был отодвинут к окну только стол преподавателя. В образовавшееся узкое пространство между первым рядом столов и доской были овалом втиснуты стулья для всех участников: привычный порядок вещей опять оказался важнее, чем нужды присутствующих людей).

Итак, ограничивающее поведение взрослых, равнодушных к потребностям детей, делает последних пассивно-приспосабливающимися и не склонными к творческому преобразованию мира. Но иногда можно наблюдать и другой исход, когда внутреннее напряжение жертвы ограничений растет, копится, а потом прорывается наружу в виде агрессивного поведения, направленного на внешний мир, который не дает удовлетворения живущему в нем человеку: вот вам за все, что вы мне сделали!

Примеры такого поведения мы тоже можем увидеть на знакомой нам детской площадке в сквере. Вот мальчик лет восьми подошел к деревянному идолу, изображающему лешего. Его совсем не интересует, что это за фигура. Он видит ее тут каждый день и давно уже не рассматривает. Мальчика привлекло то, что этот идол представляет собой высокий резной ствол спиленного когда-то дерева, на который мальчику страшно захотелось влезть — благо, и выемки есть удобные для того, чтобы цепляться руками и упираться ногами. Только он дополз до половины высоты, как его согнали заметившие непорядок взрослые: нельзя лазать, не для того поставлено. Поскольку мальчик еще относительно мал, он послушался, слез, но остался стоять возле идола. Когда взрослые отошли, мальчик стал трогать и ковырять пальцем его резную поверхность, потом вынул перочинный нож и начал исподтишка расковыривать и строгать им спину идола.

В поведении мальчика важны два момента. Во-первых, он выбрал себе этот столб и упорно направляет свои действия именно на него: не дали влезть — все равно его не оставлю, а буду осваивать, хоть ножом буду тыкать, раз ничего другого не придумать. Во-вторых, несмотря на свое желание быть в контакте с выбранным объектом, мальчик раздражен и в результате вымешает на идоле свою злость. Выходит, что взрослые, желая сохранить идола в неприкосновенности, спровоцировали по отношению к нему гораздо более разрушительные действия. А как надо было поступить? Учесть интересы детей младшего школьного возраста и поставить для них на детской площадке конструкцию для лазания, соответствующую их двигательным и игровым потребностям. То, что такая конструкция отсутствует, не столько связано с материальными трудностями, сколько с психологической бесчувственностью взрослых к важнейшим нуждам детей, которые уже учатся в школе.

Когда взрослые устойчиво игнорируют двигательные потребности детей, дети пытаются их все-таки удовлетворить любым способом, уже не обращая внимания на последствия своих деяний — лишь бы улучить момент, чтобы нарушить запрет. Это хорошо видно в школах на перемене. Выскочив из класса, дети (прежде всего младшие) хотят размяться после сорокапятиминутного подконтрольного сидения. Но обычно рекреация совсем не подготовлена для активного времяпрепровождения. На скользком полу не разбежишься, да это и запрещено. Поваляться и покувыркаться тоже невозможно. Двигательные игры типа чехарды не поощряются. Взрослые хотят, чтобы отдыхающие дети медленно и чинно ходили, как публика в театре во время антракта. В старые времена (и это кое-где сохраняется) на перемене детей заставляли ходить по кругу, как заключенных в тюремном дворике, и даже браться за руки — парами. На деле, конечно, получается не так: дети все равно бегают, а когда замечают, что дежурный учитель зазевался или отвернулся, то носятся сломя голову, уже совсем не обращая внимания на скользкий пол, на то, что сбивают других детей, что сами падают. Главное для них — максимально использовать для себя момент свободы. Силы учителей и дежурных старшеклассников направлены на то, чтобы эту вакханалию удерживать в каких-то рамках. Иногда это делается бессовестным образом. Ради поддержания порядка учителя позволяют старшеклассникам-помощникам бить младших за беготню, а сами отворачиваются, как будто не видят творящегося, — то есть стимулируют «неуставные отношения», как в армии. Дети об этом знают.

Бывают, наоборот, заботливые учителя, которые своими силами пытаются организовать в меру подвижные игры, чтобы дети могли разрядиться. Но эта инициатива воспринимается начальством как личное дело учителя.

Чаще наблюдается пассивное невмешательство учителей в ограниченное принятыми в школе рамками поведения учащихся во время перемены. Удивительно то, что, несмотря на огромные затраты сил, необходимые дня наведения минимального порядка, взрослые не пытаются их потратить на организацию самого пространства, где отдыхают дети, в соответствии с их потребностями, например двигательными. Хотя и дети стали бы спокойнее, и их учителя - гуманнее. Стоит положить в удобном месте маты или сделать мягкое покрытие, разрешив там валяться, - и таким образом удовлетворятся сокровенные чаяния многих детей, которые насиделись на уроках. А если над этими матами повесить пару канатов, то на них будут влезать как раз те, кто носился как безумный. Тем, кто постарше, можно устроить помещение для танцев. Если позволяет погода, полезно проводить перемену на улице. Здесь перед педагогами встанет задача баланса: какие игры стимулировать, чтобы дети двигались, и как сделать, чтобы они не перевозбудились. Все это можно предусмотреть в правильной расстановке определенных снарядов на пришкольной площадке, а также путем раздачи игровых предметов. Например, это могут быть скакалки, а еще лучше толстые длинные веревки: двое крутят — один скачет, потом — меняются местами. Ведь на уроке были загружены работой головы детей, поэтому на перемене самое время поработать ногами. Придумать для детей можно многое, — как показывает опыт, практическое внедрение этих нововведений не составляет большого труда. Сложнее и труднее всего изменить психолого-педагогическую концепцию взрослых. Главное, чтобы взрослые воспринимали детский активный отдых и прогулки как дело серьезное, в процессе которого решается целый комплекс задач двигательного, эмоционального, социального, морального развития ребенка.

Если же в ситуациях, которые организованы и контролируются взрослыми, дети не могут законным образом удовлетворять свои потребности, то они станут это делать варварскими способами — лишь бы получить свое, а также будут склонны к агрессивно-разрушительным действиям по отношению к окружающей среде, с которой не удалось наладить (поскольку тут важен вклад взрослых) уважительно-творческих отношений.

Так, выбежавшие из школы младшие ученики, которым хочется качаться, а качелей нет, могут, не задумываясь, повиснуть на тонких ветвях молодого дерева, которые ломаются под их тяжестью (см. рис. 14.7).

Детский сад с окружающей территорией, школа с пришкольным участком, детская площадка – это своеобразные резерации для детского племени, созданные взрослыми. В детский сад и школу собрано множество детей по воле взрослых. На детскую площадку маленьких тоже проводят родители, а старшие дети приходят сами. Общим для этих мест является то, что то искусственно созданная для детей предметно-пространственная и социальная среда. Положительной стороной здесь является возможность заранее учесть вкусы, предпочтения и нужды детей, собранных в эти места для определенных целей (обучение, времяпрепровождение, отдых). Однако, если при создании такой среды были допущены принципиальные ошибки, не учтены существенные потребности юных пользователей, то переживаться они будут острее и болезненнее, а компенсировать их труднее, чем в естественной среде. Подобные ошибки равносильны неправильно подобранной величине клетки для птицы, отсутствию там жердочек или поилке без воды.

Задавшись целью сделать хорошую игровую площадку, которая бы удовлетворяла нужды детей разного возраста, взрослые должны отчетливо осознавать функции такой площадки. Это необходимо, если ее строители не просто выполняют свой формальный долг, пытаясь что-то соорудить для детей, а действительно хотят позаботиться о том, чтобы площадка максимально «работала» на тех, кто придет туда играть.

Детская площадка выполняет две основополагающие функции. Во-первых, в мире, где царствуют взрослые, такая площадка оказывается единственным законным местом, где могут царить дети, где все для них, откуда ребенка не погонят, поскольку он на своей территории. Это микромир, специально предназначенный для удовлетворения игровых потребностей детей. Ребенку важно знать, что такое место существует, так как дети очень часто сталкиваются с тем, что взрослые гонят их из пространства своих ситуаций: «Не путайся под ногами! Уйди отсюда! Тебе тут не место! Займись где-нибудь своими делами! Ну что ты тут бродишь!» и т. п.

Во-вторых, мир, в котором живет ребенок, часто бывает далек от совершенства. Например, привычный для городского ребенка урбанизированный ландшафт может быть откровенно убог: небольшие асфальтовые пространства с коробками каменных домов, где не на чем покачаться, некуда залезть, негде поиграть. В таком случае детская площадка может быть местом, где можно компенсировать все «недостачи», связанные с бедностью окружающей среды и ограниченностью двигательных возможностей в школе и дома.

По идее, игровая площадка должна быть территорией, где сконструирована максимально привлекательная для детей предметно-пространственная среда, на которую ребенок имеет особые права и в которой не действуют обычные запреты взрослых на двигательное поведение.

Прежде всего игровая площадка может предоставить детям всех возрастов возможности разнообразной двигательной активности, соответствующей возрастным задачам их психомоторного развития. На обычных детских площадках меньше всего обеспечены такими возможностями младшие школьники. Причем они далеко не всегда пользуются даже теми игровыми снарядами, которые вроде бы предназначены именно для этого возраста. Обусловлено такое поведение школьников тем, что в конструкциях на детских площадках не учтены психологические особенности и предпочтения этих детей.

С точки зрения двигательного развития младший школьный возраст интересен тем, что в это время ребенок начинает ощущать свое тело как целостную, но многосоставную динамическую систему, которая движется в трехмерном пространстве. Наблюдая за двигательным поведением ребенка этого возраста, видно, как он буквально исследует опытным путем сочленения своего тела, особенно гибкость позвоночника, передачу двигательного импульса по кинематическим цепям (кости—суставы—мышцы) и растяжку скелетной и гладкой мускулатуры (вспомним девочек в беседке). В этот период ребенок открывает в себе наличие туловища, продолжением которого являются руки и ноги (раньше они мыслились сами по себе), которое может изгибаться, складываться, растягиваться, пропускать через себя волну движения от носка стопы до кончиков пальцев кистей. Естественно, сам ребенок не осознает этих открытий — они интуитивны. Ему просто почему-то нравится висеть и раскачиваться на руках или вниз головой, зацепившись сгибом колен за перекладину и пытаясь дотянуться пальцами рук до земли, ему хочется делать мостик, кувыркаться вперед и назад на качающейся трапеции или кольцах, его привлекают зыбкие опоры и пребывание на высоте. Так же приятны ребенку крупные размашистые движения, ускорения, сложнокоординированные действия, выполняемые на большой скорости. Это период экспериментов во время катания на велосипеде, с ледяной горки, качания на высоких качелях, ныряния и плавания под водой и т. п. Все это достаточно трудные моторные задачи, требующие активной совместной работы как минимум трех анализаторов: кинестетики (мышечные ощущения), вестибулярного аппарата и зрения.

Интересно, что подобная экспериментальная работа с собственными телесными ощущениями сопровождается появлением новых представлений, существующих в виде детских «концепций тела» уже на интеллектуальном уровне. Моя ученица Т. Э. Белотелова в экспериментальном исследовании выясняла, как дети разных возрастов представляют себе внутреннее устройство тела человека (сноска: Белотелова Т. Э. Экспериментальное исследование представлений и знаний о собственном теле у детей 3-7 лет. Дипломная работа. Научн. рук. М. В. Осорина. СП6ГУ, ф-т психологии, 1991). Оказалось, что для маленьких детей четырех-пяти лет тело — это прежде всего «мешок с кровью». Пяти - шестилетние отмечают как наиболее важное то, что в теле есть тверденькие кости и стучит сердце. А вот в семь лет большинство детей прежде всего подчеркивают, что кости соединены друг с другом и нужны для того, «чтобы человек держался», то есть открывают для себя наличие и значимость скелета («череп нужен — чтоб голова не мялась»). И немудрено — ведь это знание добыто самостоятельно, пришло через исследование себя и продолжает уточняться дальше.

Из всего сказанного выше явствует, насколько важна для детей младшего школьного возраста (особенно городских) хорошая детская площадка, где можно было бы вволю предаваться разнообразной двигательной активности. Однако если взрослые захотят осчастливить такими возможностями детей этого возраста, то они наткнутся на психологические препятствия, которые коренятся в тех же самых детях. Первое драматическое противоречие заключается в том, что младшие школьники стремятся быть гораздо менее поднадзорными для взрослых, чем малыши. Для них важна свобода выбора места и способа действия, интимность ситуации двигательного самоиспытания, когда неизвестно, получится или нет то или иное движение, когда мешают оценивающие взгляды старших. А детские площадки обычно строятся в соответствии с малышовыми принципами поведения: они находятся в центре, а вокруг располагаются скамейки, где сидят наблюдатели-взрослые. Чтобы для младшего школьника игровая площадка не ассоциировалась с местом для маленьких и он бы не стеснялся там находиться, нужно зону, предназначенную для детей постарше, отнести в сторону, хотя бы частично скрыть ее от любопытных глаз, создать иллюзию заповедности и при этом — положительного статуса, особой ценности этого места.

Другое противоречие заключается в том, что конструкция детской площадки и ее оборудование сделано взрослыми с определенным расчетом и тем самым навязывает ребенку то, чем ему предлагается там заниматься: на этом нужно качаться, туда залезть и т. п. А детям этого возраста нравится изобретать свои собственные, иногда совсем неожиданные способы взаимодействия с игровым объектом: на качелях положено качаться, а я, наоборот, буду залезать на опору, к которой они прикреплены. Выход есть: можно сделать каждый объект многофункциональным, чтобы одна и та же конструкция могла быть использована множеством разных способов. Идеально, если некоторые игровые возможности видны явно, а другие нужно еще обнаружить. Также важно, чтобы конструкция была «на вырост», а именно, позволяла бы ребенку ставить себе двигательные задачи разной степени сложности. Тогда она будет привлекать детей разного возраста, каждый из которых найдет себе занятие по силам. Этого легче всего достичь, создавая многоярусные конструкции достаточно большой высоты (3-4 метра), с площадками, расположенными на разных уровнях, и сложными переходами между ними (лесенки под разным углом - от вертикальных до горизонтальных, качающиеся мостики на цепях и т. п.). В игровых конструкциях статика должна сочетаться с динамикой: еще раз подчеркнем то, что дети любят мягкие подвесы (качели на веревках, канаты), позволяющие разнообразить траектории маятниковых движений. Все это может быть прикреплено к тем же самым опорам, по которым дети лазают.

Если попытаться суммировать все, что мы уже обсудили, и вообразить, как же должна выглядеть игровая площадка для младших школьников, то самым подходящим будет сравнение с устройством хорошего обезьянника в зоосаду. Выглядит нереспектабельно, зато детям будет интересно и весело. Однако нужно учесть, что дети этого возраста отличаются как от обезьян, так и от маленьких детей тем, что им быстро надоедает движение ради движения. Это малышам важно освоение двигательных навыков как таковых — например, подъема и спуска по лесенке. Детям постарше нужна игровая цель, по отношению к которой навыки являются только средством. Им хочется достижений, в которых материализуется интерес к исследованию мира и испытанию себя: что там? и: смогу ли я? Это необходимо учесть в конструкции игровых объектов — лесенки должны куда-то вести: на капитанский мостик, в башенку и т. п. Желательно, чтобы оттуда имелись дальнейшие пути перемещения, по возможности разные.

Небольшие смысловые акценты, которые можно слегка наметить при помощи выразительных деталей, подтолкнут ассоциативное мышление детей и откроют дорогу фантазиям, тематическим играм с погонями и приключениями и т. п. «Высший пилотаж» в этом плане продемонстрировали создатели детской площадки в одном из английских городков, которые позволили детям реализовать их стремление к строительству домиков и «штабов». Одна из строительных фирм помогла прочно вкопать высокие опорные столбы, соединенные на разной высоте площадками. Рядом поставили будочку, где хранились инструменты (пилы, молотки, гвозди, кисти и краски) и строительные материалы (доски, фанера и т. п.). Все это выдавал детям молодой человек, которого нанял специально для этого местный муниципалитет. Он приходил на игровую площадку несколько раз в неделю на несколько часов, следил за порядком, помогал техническими советами, если таковые требовались кому-либо из детей, и снабжал их всем необходимым для строительства «дозорных башен», «наблюдательных пунктов» и других архитектурных сооружений, которые они, объединяясь группами и соревнуясь друг с другом, вдохновенно создавали. Детям было интересно, они многому научились в процессе этой творческой деятельности и были при деле очень долго, поскольку нет пределов совершенству.

А если не из чего строить и в распоряжении детей может быть только голая асфальтовая площадка — например, около школы? Голь на выдумки хитра. Дети и тут найдут себе дело по душе, если разумный взрослый подтолкнет их творческую мысль, снабдив минимумом материалов, в частности мелками, которые позволяют им создать по своему хотению любые миры в виде рисунков. Однако переселиться на время в эти миры дети смогут с полной психологической достоверностью.

Воспользуемся свидетельством очевидицы:

«Мое детство прошло в 60-е годы в Ленинграде. Укрытия («штабы») мы строили только летом и за городом. А в городе у нас было любимое занятие — рисовать мелом на асфальте себе «квартиры». Большие прямоугольники были «комнаты». Мы заполняли их мебелью и другими вещами. Все это тоже рисовалось мелом. И это были как бы наши дома. А в реальности все мы жили тогда в коммунальных квартирах, где у каждой семьи было только по одной комнате».

Действительно, стоит стимулировать детей, раздав им мел, мячи, веревки, — и голый асфальтовый пятачок может стать вполне приемлемой и оживленной детской игровой площадкой. Одни рисуют, другие скачут «в классики», третьи прыгают через веревку, четвертые играют в «школу мячиков», ударяя мячом о стену и прыгая через него разными замысловатыми способами, пятые просто гоняют мяч. Главное, чтобы взрослые ценили эти игровые занятия и видели их развивающий и рекреативный смысл. Одобрение, а тем более поощрение взрослых сразу вдохновит детей и наполнит жизнью пустующее пространство асфальтового пятачка.

Во всех этих играх ценным является то, что они заставляют активно двигаться и работать ноги — эту чрезвычайно важную, но находящуюся в небрежении и все более слабеющую у современных людей часть тела. Нагрузка на ноги, особенно прыжки, тем более полезна для детей, если перед этим была сильно загружена голова (например, после занятий в школе). Другим важным моментом является возможность для детей находиться в динамических взаимодействиях друг с другом и с предметами, движущимися в пространстве: отскакивающий от стены мячик или крутящаяся веревка, через которые надо прыгать.

Наблюдения за современными детскими уличными играми показывают, что они имеют тенденцию к уменьшению динамики и выхолащиванию самого существенного психологического компонента — необходимости подстраиваться в своих действиях к движениям взаимодействующего с ребенком сверстника-партнера. Некоторым взрослым кажутся совершенно схожими два разных типа прыганья: через веревку, которую крутят двое детей, и через резинку, натянутую между ногами двоих стоящих. Хотя по составу двигательных задач они сильно различаются, несмотря на общий компонент — прыжки. Прыганье через резинку вошло в детскую практику относительно недавно, лет 20-25 назад, — на Западе оно появилось гораздо раньше. В данном случае скачущий ребенок имеет дело с принципиально статичной ситуацией: двое других детей стоят неподвижно — они выключены в качестве дееспособных лиц. С равным успехом можно было бы натянуть резинку между двух неподвижных стульев. Здесь нет двигательного взаимодействия ни детей друг с другом, ни скачущего с движущейся помехой, как в случае с крутящейся веревкой.

В этом плане первая ситуация гораздо проще, чем вторая, и более индивидуалистична — результат зависит только от расчетливой ловкости главного действующего лица. Скакание через веревку динамически сложнее. Во-первых, здесь присутствует слаженное взаимодействие двух крутящих: они могут произвольно менять скорость и темп вращения веревки, от медленного, когда веревка провисает, до быстрого «пожара», они могут «поддернуть», чтобы третий запнулся, и т. д. Для этого дети должны уметь хорошо чувствовать движения и даже намерения друг друга через соединяющую их веревку, чтобы действовать в такт. Равно и скачущий должен непрерывно отслеживать и подстраиваться под малейшие изменения движения веревки. То есть вся троица плюс веревка представляют собой сложно организованную систему, участники которой находятся в динамическом взаимодействии, требующем обязательной настройки друг на друга. Все это развивает уже известную нам эмпатию, которая практически не нужна в прыжках через резинку. Психологически ориентированный воспитатель, который радеет о контактности и коммуникабельности подопечных детей, конечно, будет больше поощрять скакание через веревку, понимая, что это еще и своеобразный коммуникативный тренинг.

Из множества таких кажущихся несущественными мелочей складывается развивающий эффект уличных игр и забав детей. В тех случаях, когда они происходят на игровой площадке, взрослые имеют возможность незаметно повлиять на них в нужную сторону через организацию предметного пространства, снабжение игровыми материалами, а иногда и открытым поощрением определенных игр, которые особенно важны для разностороннего развития детей.

Нельзя не сказать о том, что иногда встречаются замечательные дворы, которые сами по себе являются отличным игровым пространством для детей, — это своего рода естественные детские площадки. Так бывает благодаря сочетанию удачного расположения двора, наличия там притягательных для детей объектов и небольшого благоустроительного вклада взрослых. Вот один из типичных дворов постройки начала 50-х годов на Большой Охте в Петербурге. Он находится внутри прямоугольника трехэтажных домов с воротами. Главной достопримечательностью, которая делает двор привлекательным для всех окрестных детей в зимнее время, является огромный плоский холм, под которым находится заброшенное бомбоубежище. Ведущие туда с двух сторон двери всегда закрыты на замок, а большие жестяные козырьки над этими входами служат трамплинами, с которых любят прыгать в снег мальчишки. Наклонные опоры этих козырьков они используют как турники. Зимой с высоких заснеженных склонов бомбоубежища хорошо кататься на санках и на лыжах. Там всегда есть несколько длинных ледяных спусков, залитых взрослыми. У местных детей гуляние в этом дворе называется — пойти «на бомбу». В хорошую зимнюю погоду там бывает по полтора-два десятка детей одновременно. За бомбоубежищем находится двухэтажное пустующее здание детского сада с выбитыми окнами. Оно стоит на открытом месте внутри двора, просматривается со всех сторон, и бездомные там не живут. Зато это здание служит детским компаниям идеальным местом для исследовательских экскурсий, испытаний храбрости и игр «с приключениями».

Внутреннее пространство двора с катающимися и играющими там детьми представляет собой нечто вроде центральной площадки своеобразного амфитеатра: родители, выглянув из окон окружающих двор домов, при желании могут лицезреть своих детей, не докучая им назойливым вниманием. Удобно всем. Дети радуются тому, что здесь можно разнообразно и интересно играть, а родители — тому, что все происходит у них на глазах. Двор пользуется такой популярностью, что дети из соседних кварталов обманывают родителей и приходят кататься «на бомбу» под предлогом того, что пошли в школу для занятий в кружке. В кружок родители отпускают охотно, а надолго гулять — нет, поскольку считают это бессодержательной тратой времени.

Этот совсем невзрачный с точки зрения взрослого посетителя двор представляет собой, однако, пример «экологичного» для детской субкультуры городского ландшафта. «Эйкос», от которого образовано слово «экология», означает по-гречески «дом». Действительно, в таком дворе дети чувствуют себя по-домашнему уютно. Стены домов и присутствие потенциальных наблюдателей, которые смотрят из окон, защищают двор от опасных вторжений из внешнего мира. Это внутреннее «одомашненное» пространство. При этом он достаточно разнообразен, чтобы удовлетворить игровые потребности самостоятельно гуляющих там детей разных возрастов.

Вообще экология детской субкультуры, то есть вопрос о том, как живет детский мир в пространстве мира взрослых, становится в наше время насущной проблемой. Если среда, в которой растет ребенок, не способна удовлетворить его стремление двигаться, играть, исследовать окружающее пространство, активно проявлять себя, общаться со сверстниками и т. д., то он будет становиться все более злым, агрессивным, эмоционально и телесно неразвитым, неспособным вступать в интимно-личные отношения со средой обитания. Если детям негде и некогда гулять, играть и общаться, то не будет происходить нормальной социализации в среде сверстников, так же как не будет здоровой детской субкультуры. А это может стать причиной серьезных социально-психологических проблем в подростково- юношеском возрасте.

Для нормального существования детской субкультуры обязательно нужны время и место. Если этого нет, то она начинает вырождаться и разрушаться. Что в свою очередь приводит к мелким, но множественным сбоям в процессе становления ребенка социальной личностью, которая должна уметь «вписываться» в окружающий предметно-пространственный и социальный мир и находиться с ним в конструктивном взаимодействии. Мир детей всегда является частицей «большого» мира, где распорядителями, несомненно, выступают взрослые. Поэтому особенно важно, чтобы они понимали огромную ответственность своей хозяйской роли в общем доме, где должно быть уютно всем его обитателям.