Культура боевых искусств
Древний Китай — Древняя Русь — Древний Китай — современные МЫ.
Вот давайте сравним теперь, что такое «не знали БИ» в Китае, а что такое «не было БИ» на Руси. И, заметьте — для этого не понадобятся никакие «источники», кроме наших же собственных мозгов.
Вот Китай. Предположим, что в нем «не знали БИ». Итогом этого «незнания» является поголовная популярность ушу — пусть даже для дедушек-бвбушек, топчущихся в парках; традиционная китайская опера, любимое развлечение китайцев, которая без ушу ну никак и никуда; сонмы мастеров, гроздья стилей и длинные генеалогии передач. Все то же боксерское восстание и множество подпольных сект и обществ, практиковавших БИ, и пользовавшихся громадным авторитетом, достаточным для того, чтобы заставить людей верить в неуязвимость от пуль. Ко всему этому добавим огромное количество теоретических разработок, против гораздо меньшего их количества даже в соседних Корее и Японии — не говоря уж о степени проработанности тем и детальности подачи материала. И китайских корнях большинства БИ во всех странах Дальнего Востока.
И — прихлопнем всю эту двухтысячелетнюю историю, начиная с Желтого императора — чем? «Мао Цзе Дуном». И сотней лет вокруг того же Мао Цзе Дуна — так, плюс-минус в обе стороны. Это, как я понял, и есть весь «старый Китай». Так, Станислав?
«Не знали» в Китае БИ, короче. Знать не хотели.
Были они «не особенно популярны». И непрестижны.
В это время — да, вполне возможно. Это же самое главное время изо всех двух тысяч лет. Судьбоносное. Китай немыслим без Мао. Хоть даже и старый... :)
А с Желтого императора начинать вы не пробовали?
Ну да ладно. Отложим пока.
Итак — Русь. Со славными боевыми традициями, в которых никто не смеет усомниться. Упаси господи. Потому что они донесли до нас великое знание о том, что и у нас были целых «три богатыря» да еще купец Калашников. Из которых только Алеша «здоров был боротися», да «с носка спущать» (что имеется в виду — неясно, но все-таки хоть какой-то прием), а у Ильи все было просто — схватил вражину за ноги и пошел махать…
Сила, грубая бычья сила. Орудие пролетариата. Это БИ, да?
Купец Калашников? Матерый человечище, спору нет — ровно настолько, чтобы убить противника ударом кулака в висок. Это, кстати, и сегодня сможет каждый третий мужик. А есть ли техника? Нет. Идет обмен ударами. По «неподвижной мишени», без каких либо защит, поскольку «божий суд». Опять сила? Но даже если ее кто-то и проявил, то это вовсе не Калашников, а «удалой опричник Кирибеевич», который ударом кулака вмял в грудь купца медный крест. Так врезать действительно надо суметь.
И если среди трех богатырей вопреки расхожей антисемитской песенке даже Илья вполне может быть русским, то Кирибеевич — никак нет. Он татарин. Сын Кири-бея. Одного из тех «помещиков», крещеных татар, которым Иван Грозный активно нарезал наделы из земель столбовых дворян. Что кстати, косвенно объясняет ажиотаж вокруг обычного судебного поединка и присутствие на нем самого царя. И финальную казнь негодяя-купца, посмевшего завалить ценного военспеца.
Вся московская армия того времени держалась на этих наемниках.
Кутузовы, Аксаковы, Чаадаевы, Гиреевы, Салтыковы, Тургеневы, Беклемишевы, Шереметевы и еще множество дворянских фамилий — потомки этих профессиональных воинов, «помещенных» на землю. Татарских наемников.
НАЕМНИЧЕСТВО — вот как называется Русское Боевое Искусство. От Гостомысла и до наших дней. Вся военная и правящая верхушка на Руси испокон века была ЧУЖАЯ и обращалась со славянами, как с рабами и данниками.
Сперва были готы и их братья-наследники — русы, то есть руги. Те же готы, только в профиль — с острова Рюген, что на Балтике. Поэтому с легким прибалтийским акцентом и Перуном (Перкунасом) вместо Одина. Не вру, ей-богу: до сих пор эстонцы и финны словом «ruotsi» называют… шведов. А Россия для них vene, Venemaa, «земля веннов», то есть. Там с их точки зрения, жили не русы, а какие-то венны. Знакомое слово? Спасибо Семеновой.
Итак — оккупанты-русы петрушили славян кто во что горазд и продавали их в рабство во все стороны света — не случайно слово «slavus» на латыни означает «раб». И во многих других языках, соответственно, тоже. Очень даже похоже, что это слово ИЗНАЧАЛЬНО так и значило «раб», а «Славией» в Империи назвали то место, откуда этих рабов везли по проторенной дорожке уже несколько сотен лет кряду. Конечно, я могу ошибаться — однако ученые до сих пор ломают головы в поисках «родины славян» и не могут ее точно определить. Где-то там, значит, в этих кустах. А вокруг этих кустов, на необъятной территории, куда ни плюнь — сплошные «финно-угорские племена» — всякая меря да мурома. Да балты — голяды, к примеру, — аж до самой нынешней Москвы.
Ну вот, значит: плавали себе русские работорговцы вдоль крупных рек, строили крепости в выгодных местах и собирали дань. На этом вся государственность кончалась. Боевое искусство, кстати, тоже — просто у руса был железный меч, а у «слава» не было. Даже если оно и было — о передаче искусства от руса к «славу» говорить было бессмысленно. С каких веников? Да и вообще нрава аборигены были тихого, и предпочитали просто уходить подальше в лес. Так и расселялись — а грабители-русы шли за ними, за своей кормовой базой.. Вся же украинская лесостепь, где возникли самве первые города и «откуда есть пошла Русская земля», была полностью заселена готами.
Потом пришел Аттила-батюшка со своими гуннами и прогнал готов к ромеям. И сам покатил следом — добивать. На освободившееся еще теплое место из лесу вылезли первые организовавшиеся славяне — дулебы, и только начали осваиваться на покинутых готских городищах, как вместо гуннов пришли авары и уселись несчастным на шею. И начали их тиранить и мучить пуще прежнего, — долго мучили, так что почти всех извели. Потом пришли аланы и вышибли аваров аж до самого городу Парижу. А потом пришли хазары и выгнали аланов в причерноморские степи. И сами стали собирать со славян дань. Почти теми же методами. «И белые пришли — грабють, и красные пришли — грабють»…
Хазары были далеко, а земля была обширна, так что на Русь снова начали наведываться руги-русы и рэкетировать расплодившееся население. Потом пришел Рюрик со своей родней и вместо набегов решил осесть на ПМЖ. Укрепился в Новгороде, приехал в Киев, убил тамошних князей Аскольда и Дира (чисто русские, кстати, имена — то есть, никак не славянские!), и стал «крышей» для всей страны. Теперь уже варяги плавали вдоль рек, строили крепости и собирали дань. На этом опять вся государственность кончалась — и какая там разница для бедного аборигена?
Вся эта разношерстная публика была опять же авантюристами, пиратами и грабителями, и несмотря на то, что все они через одного были прекрасными бойцами, ни о какой передаче традиций и ни о каких школах речи не шло. Грабили Византию, грабили Испанию, ходили в походы на Кавказ. И опять — исконно русские имена — Рулов, Улаф, Карл, Тивальфи… «Там русский дух, там Русью пахнет». Точно. Не продохнуть. И не видать среди них ну ни единого славянина с острой железкой — разве что между лопаток.
Потом все утихло, князья расселись по столам и «обрусели». Каламбур, ей-богу — ведь русский и славянский языки ДО ДЕСЯТОГО ВЕКА существенно отличались друг от друга. Куда уж им русеть-то было? Ославянились, скорее. Но дружины у князей были по-прежнему варяжские, только теперь уже наемные. И с местными они обращались по прежнему лихо — вспомните хотя бы князя Игоря и Ольгу. Которая была католичкой и в папских документах гордо именовалась «regina rugorum», то есть королева ругов. А варяжские наемники теперь шли через Русь транзитом — аж в Хазарию, где иудеи сами воевать не любили, а опять же все больше на наемников полагались.
Потом влияние варяжских наемников вроде бы сошло на нет, а в моду вошли печенеги и половцы, которых князюшки лет двести натравливали друг на друга. При этом активно женясь на их дочках и выдавая замуж своих — то есть, если какая-то традиция и продолжалась, то только эта — быть ЧУЖИМИ для местного населения. Горящие в результате таких наездов деревни и города и гоняемые туда-сюда в полон люди были чем-то само собой разумеющимся — а князьям было вообще пофигу, на какой стол и сколько раз садиться. Поведение князей относительно туземного населения оставалось тем же — и иначе как оккупацией его назвать нельзя. Боевое же искусство при этом было весьма и весьма странным — например, в битве на Альте пятьсот пеших варягов вдрызг разбили пять тысяч конных половцев. То есть, если оно где-то там и было, то даже при выборе наемников играло совершенно заднюю роль. Кого дешевле, того и нанимали. И с потерями не считались, приговаривая довольно: «вот лежит половец, а вот — северянин; своя же дружина цела…» Для ясности: «северянин» — это вовсе не варяг, — это житель Северской земли, где столицей был Чернигов. А слова эти принадлежат черниговскому князю — что весьма характерно.
А «своя дружина», которую жалко — это все те же варяго-русы. То есть, внуки варяго-русов, бравших себе славянских девок, — воспитанные в РУССКОЙ традиции, и по этой же традиции считающие славянских мужиков быдлом.
Потом пришли монголы и вышибли половцев, а заодно прижали и князей. Теперь основной силой были татары, и все разборки проводились через них. Остатки Рюриковых соколов оказались со славянами в одной лодке — и только теперь, наконец, смешались. Однако заметьте: получившийся народ наывается либо «русичами», то есть «потомками русов», либо РУССКИМИ — то есть, «принадлежащими русам», — но не собственно русами, как следовало бы ожидать. Дело Рюрика живет!
Тем не менее, естественно, что в сложившихся новых условиях образцом боевого искусства стало татарское. И наемники теперь стали по большей части татарские, из числа крещеных татар, потянувшихся на Русь из-под руки хана Узбека, который стал вводить в Орде ислам. Тяжелые мечи заменялись саблями, а из боевых искусств развивались стрельба из лука и верховая езда. Доспехи тоже стали монгольскими и персидскими — разве что шлемы-еловцы напоминали еще о варяжском прошлом. В качестве базовой физподготовки, скорее всего использовалась борьба на поясах. Какие там боевые искусства — простейший ликбез: ведь основой монгольской тактики являлся маневр конницы и обстрел издалека. Татары «помещались» на землю, им нарезались участки с крестьянами, а они и их потомки за это были обязаны нести воинскую службу.
Исключением можно считать разве что западные и северные земли — там общение с немцами привело к возникновению тяжеловооруженной конницы и прослойки профессиональных воинов из числа местных жителей — но и опять же наемных немцев, варягов (шведов) и литвинов. В Пскове был даже князь-литвин, Довмонт (Даумантас), призванный туда за большие успехи в военном деле.
Однако потом Москва благодаря усилиям Калиты отатарилась вконец и начала разбираться с соседями не только с помощью наемников, но и напрямую используя татарские войска. Не случайно основой шапки Мономаха является позолоченная и подбитая мехом тюбетейка, а на европейских картах того времени Московия часто обозначается как «Великая Татария». Татаро-московские войска заняли Новгород и вытеснили тамошнюю боевую традицию, чему активно способствовала православная церковь. Ею, к примеру, была целенаправленно пресечена даже существовавшая там народная традиция палочного боя — а «шалыги», то есть, палки, были собраны в одну большую кучу и сожжены. Вообще православная церковь проповедовала «умерщвление плоти» и очень неприязненно относилась ко всему «плотскому», считая его греховным. Кроме новгородской чистки ее участие в БИ характеризуется также и гонениями на скоморохов, которые по старой, идущей еще из Византии традиции, показывали и кулачные бои. А это тоже, как-никак БИ — из него при соответствующих условиях могло вырасти нечто не хуже китайской оперы. Со вполне реальным боевым применением. Но пришел поп и все угробил. Более никакой «помощи» российской боевой традиции церковь не оказывала — разве что завела обычай кропить и святить оружие, чем несказанно удивляет всех остальных христиан. Действительно: как можно святить то, чем нарушается «не убий»? Что же до Пересвета с Ослябей, то они были профессиональными воинами, и приняли постриг едва ли не прямо перед Куликовской битвой.
Татарская традиция господствовала практически до петровских времен — за одним небольшим исключением: в один из недолгих периодов «добрососедства» литвины подарили московскому Великому князю полк стрельцов, который потом был поселен в «посады», а стрелецкое звание стало передаваться по наследству.
Возникла традиция! — воскликнете вы.
Так-то оно так, но… Примечательно, что стрельцы в основном играли роль «внутренних войск», опять-таки воюя в основном с местным населением. А командирами, кстати опять-таки были литвины, поляки, и потомки татар. Среди знати господствовала польская мода, а в Кремле в ходу был польский язык — несмотря на несколько кровавых польских интервенций.
Пришел Петр — и снова все переменил. То есть, даже если традиция (хоть татарская, хоть польская) и начинала складываться, она была — в который раз! — вырублена под корень. Все эти стрелецкие казни, Азовские походы, первый Нарвский поход, где, фактически СПЕЦИАЛЬНО И НАМЕРЕННО были угроблены остатки стрельцов и иррегулярной полутатарсклй конницы «боярских детей» и помещиков — какой смысл они имели, эти походы, какую пользу, кроме того, что были выбиты последние «татары» и стрельцы? Да никакой. Зато потом на базе «учебных» полков Петр развернул совершенно новую «европейскую» армию, где обучение вели только иностранные инструктора: немцы, голландцы, англичане, а также пленные шведы. Они же были и командирами.
Знать заговорила по-немецки, закурила трубки и совершенно отказалась от местной культуры.
В дальнейшем в течение трехсот лет Россия ориентировалась в основном на Германию, военное дело развивалось по немецкому образцу, а дворяне-помещики, представлявшие собой воинскую элиту, зачастую даже не знали русского языка. При этом для обучения своих детей фехтованию принято было выписывать учителей из-за границы, и нередко таким учителем становился обычный отставной солдат, тупой и недалекий, но — ИНОСТРАНЕЦ. Народная же традиция в таких условиях не шла дальше стеношных боев по праздникам, все той же простейшей борьбы и мерянья силушкой. Никакой гимнастики — то есть даже понятия какой-то физкультуры — не было. Никаких «систем» не было. Никаких мастеров не было. Если же и известен хоть кто-то, то он опять же немец или француз. Ничего никто никому не передавал и не собирался.
И это низкопоклонство — единственная традиция, красной нитью проходящая через всю историю Московии и выросшего из нее Государства Российского.