Прямые влияния на развитие агрессивности (Л. Берковиц)
Вознаграждение за агрессию
Некоторые из тех, кто склонны к насилию, продолжают быть агрессивными в течение многих лет потому, что получали вознаграждение за свое агрессивное поведение. Они часто атаковали других людей (по сути, «практиковались» в этом), и оказывалось, что агрессивное поведение всякий раз приносит им те или иные выгоды, окупается.
Мы все понимаем, что вознаграждаемое поведение закрепляется, но вы можете не знать, сколь сильными и глубокими бывают эффекты вознаграждений и какие именно условия закрепляют агрессивное поведение. В этом разделе я проанализирую значение различных видов вознаграждений, от наиболее до наименее очевидных.
Вознаграждения могут влиять на поведение двумя способами: 1) выполнять роль мотива, побуждающего к действию, и 2) выступать в качестве закрепляющего фактора, служащего поддержанию определенного типа поведения. В первом случае мы предвосхищаем удовольствие, которое будем переживать, получив вознаграждение, и это побуждает нас делать то, что, по нашему мнению, необходимо для получения желаемого результата. Глен мог расценивать одобрение своего отца как вознаграждение. Желание заслужить похвалу и любовь отца давало Глену мотив побить мальчишек, которые на него нападали. Так как агрессия стимулировалась надеждой получить внешнее вознаграждение — одобрение отца, то можно расценивать поведение мальчика как инструментальную агрессию.
С другой стороны, когда отец Глена похвалил сына за то, что тот побил нападавших на него мальчишек, эта родительская похвала могла автоматически усилить тенденции мальчика реагировать на провокации агрессивно, тем самым подкрепляя и сохраняя агрессивность Глена. В качестве подкрепления вознаграждение способствует более или менее безотчетному усвоению агрессивных реакций на определенные виды ситуаций и, таким образом, повышает вероятность того, что агрессивное поведение будет повторяться.
При дальнейшем обсуждении больше внимания я уделю вознаграждениям, выступающим в качестве подкрепления, поскольку большинство читателей менее знакомы с автоматическими, закрепляющими влияниями позитивных результатов поведения, чем с проблемами мотивации, и я хотел бы исправить это положение дел. Важны и тот и другой эффекты вознаграждения. Мы склонны вновь и вновь повторять действия, приводившие ранее к желательным последствиям, иногда сознательно предвосхищая получение подобных позитивных результатов, а иногда потому, что поведенческая тенденция стала привычной.
Вознаграждения, получаемые не от жертвы, а от других людей
Одобрение тех, кто воспитывает
Повышение вероятности непосредственно вознаграждаемого поведения
Психологи многократно продемонстрировали, как вознаграждения повышают вероятность того, что вознаграждаемое действие будет повторяться. Например, в эксперименте Дж. Дэвитц, проведенном двумя поколениями ранее, было показано, как вознаграждения, получаемые от тех, кто воспитывает, влияли на вероятность прямой агрессии в ответ на фрустрацию.
Группы из четырех подростков каждая проходили сначала через серию тренировочных занятий, во время которых они получали похвалу за определенные виды поведения: в одной группе — за агрессивные реакции, а в другой — за конструктивную игру и кооперативное поведение. Когда в дальнейшем испытуемых фрустрировали, то те, кого во время тренировочных занятий вербально вознаграждали за их агрессивные действия, проявляли большую агрессивность, а подростки, получавшие одобрение за кооперативные действия, менее агрессивно реагировали на фрустрирующие воздействия (см.: Davitz, 1952).
Другими словами, соответствующим образом применяемые вознаграждения могут модифицировать естественные склонности подростков к агрессивной реакции на фрустрирование. Вознаграждения за конструктивное поведение могут понизить шансы на то, что ребенок будет совершать насильственные действия, а вознаграждения за агрессивное поведение — повысить вероятность агрессии.
Вознаграждение ассоциированных поведенческих актов
Вознаграждения могут оказывать и более широкое влияние. Отец Глена мог выработать у своего сына генерализованное агрессивное реагирование, хваля его каждый раз, когда тот давал сдачи своим противникам (до тех пор, пока агрессия мальчика не имела никаких неприятных последствий для самих родителей). Он не стремился превратить своего сына в задиру или хулигана, а только хотел, чтобы мальчик «стал мужчиной», чтобы мог постоять за себя и не позволять другим мальчишкам «помыкать им». Однако, поощряя своего сына давать сдачи и хваля его за это, отец тем самым учил Глена действовать агрессивно и в тех случаях, когда на него не нападали. На самом деле вознаграждения порой имеют гораздо более глубокое влияние, чем кто- то мог бы подумать. Они могут усиливать не только намеренные действия, но также другие тенденции того же общего характера.
Генерализация влияния вознаграждений была продемонстрирована в эксперименте с семилетними канадскими школьниками. В этом исследовании Р. Уолтере и М. Браун попытались выяснить, возможно ли посредством систематического подкрепления притворной (make-believe) агрессии в игре, когда дети атакуют игрушку, повысить вероятность реальной агрессии в других ситуациях. Во время двух занятий каждый из испытуемых практиковался в серии «учебных упражнений», нанося удары большой пластиковой кукле Бобо. Для «тренинга агрессии» были созданы три различные ситуации. В одной группе мальчики получали мраморный шарик каждый раз, когда наносили кукле удар (постоянное вознаграждение). В другой группе шарики выдавались лишь после каждого шестого нанесенного удара (перемежающееся вознаграждение). Мальчики третьей группы вообще не получали никакого вознаграждения. Кроме этих трех была еще и четвертая, контрольная группа, которая не имела контакта с куклой Бобо.
Через два дня после второго тренировочного занятия исследователи стали показывать детям интересный кинофильм. При этом создавались две различные ситуации — фрустрирующая и нефрустрирующая.
Рис. 6-1. Среднее число агрессивных реакций во время соревновательных игр (Walters and Brown. 1963).
Одним детям позволялось смотреть фильм до конца, в то время как другие, якобы из-за поломки проектора, смогли посмотреть фильм только до середины. Непосредственно после этой экспериментальной процедуры каждого приглашали играть в две соревновательные игры с другим мальчиком того же возраста, а за игрой следили взрослые, не знавшие, из какой группы был испытуемый. Наблюдатели фиксировали каждое агрессивное действие, совершаемое мальчиками. Я представлю результаты измерения, которые основывались на подсчете количества нанесенных каждым мальчиком ударов, пинков, толчков и т. п.
Исходя из того, что уже было известно психологам о процессах научения, Уолтере и Браун предсказывали, что те испытуемые, которые получали вознаграждение во время «тренингового» сеанса игры с куклой не постоянно, а лишь после каждого шестого удара (перемежающееся вознаграждение), будут с наибольшей вероятностью переносить результат своего научения в последующую, соревновательную ситуацию. Вы можете видеть из результатов, представленных на рис. 6-1, что данное предсказание подтвердилось. Во время соревновательной игры мальчики из этой группы были более агрессивными по отношению к партнеру, чем все остальные испытуемые. Получая вознаграждение за агрессию,— притом, что вознаграждения выдавались достаточно редко и лишь за «игровую» агрессию, — они становились более агрессивными в последующей, более реалистической ситуации.
Интересно, что, как мы видим из рис. 6-1, фрустрированные мальчики из группы, получавшей перемежающееся вознаграждение, были самыми агрессивными из всех испытуемых. Только что пережитое неприятное состояние фрустрации увеличило их готовность выплеснуть накопившуюся агрессивность, за которую они получали перемежающиеся вознаграждения.
Таким образом, побуждая своего ребенка драться, родители могут получить нечто большее, чем то, чего они хотели. Желая всего лишь научить детей наносить обидчикам ответный удар, они, не отдавая себе в том отчета, фактически могут подкреплять их агрессивные действия в самом широком диапазоне. Чтобы ограничить этот эффект, родители должны удостовериться, что их дети понимают: драться следует только в строго определенных ситуациях и существует большая разница между тем, когда человек должен постоять за себя, и другими видами агрессивных действий. И даже тогда родители должны сознавать, что рискуют повысить общие агрессивные наклонности своих отпрысков, побуждая их давать сдачи.
Вознаграждения, получаемые от сверстников
Родители — не единственные, кто определяет процесс социализации ребенка, даже и в раннем возрасте. Друзья и знакомые также научают детей, как действовать в определенных ситуациях, выступая в качестве моделей для подражания и вознаграждая принятием или явным одобрением, когда те ведут себя так, как эти люди считают правильным.
Влияние группы и банды
Нет ничего удивительного в том, что подростки особенно восприимчивы к влиянию сверстников. Стремясь быть признанными в этой среде, они часто ищут компании других подростков, которые могли бы их оценить. Такое стремление еще сильнее проявляется у тех детей, которые склонны часто затевать драки со сверстниками. Задиристость и агрессивность этих воинственных мальчишек может отталкивать большинство их одноклассников, но чаще всего они находят себе друзей — других агрессивных подростков и поддерживают друг друга (Cairns, Cairns, Neckerman, Gest & Gariepy, 1988). Общение и предпринимаемые совместно действия укрепляют их общие интересы и установки и усиливают антисоциальные наклонности. Эти дружеские отношения могут способствовать конфликтам, возникающим со взрослыми. Будучи индивидуально относительно бессильными, но собравшись вместе, агрессивные подростки могут угрожать социальному порядку, особенно в школах. Учителя и воспитатели поступали бы правильно, при любой возможности разбивая подобные группы.
Эти замечания особенно справедливы, если речь идет о антисоциальных подростковых бандах (см.: Giordano, Cernkovich & Pugh, 1986). В таких девиантных группах их члены находят себе принятие и статус; здесь они чувствуют свою значимость, в то время как в любом другом месте они ничто. Здесь они находят взаимное подтверждение того, что их общие представления и установки верны и что опасности, которых они страшатся, могут быть преодолены.
Взаимная поддержка играет немаловажную роль в подростковой преступности. Любой девиантный подросток в одиночку может и не отважиться нарушить закон, но вместе с другими членами банды он чувствует себя смелым и решительным. Неудивительно, что довольно большая часть подростковых агрессивных действий, в том числе и насильственных, совершается именно группами подростков, действующих сообща. Причем проявляемая такими группами агрессивность может быть весьма серьезной (см.: Farrington, Berkowitz & West, 1982).
Приверженность групповому кодексу поведения
Влияние банды, разумеется, не ограничивается взаимным усилением установок ее членов или подкреплением их чувства уверенности, статуса и ценности собственной личности. Общаясь друг с другом, подростки устанавливают правила поведения, определяющие, как следует действовать в тех или иных обстоятельствах. Эти общие установки и ценности, порой оказывают сильнейшее влияние на индивидуальное поведение членов группы. Они сознают, что в одиночку ли, или находясь вместе с другими, они могут либо заслужить одобрение других членов группы своей приверженностью к ее стандартам, либо быть отвергнуты ими, если не будут соответствовать групповым ожиданиям.
Подростковые банды, склонные к насильственным агрессивным действиям, являют собой яркий пример этого вида социального влияния. Многие группы настаивают на том, что их члены должны быть «круты» в своем самоутверждении и поддержании собственного достоинства. По крайней мере частично подобные требования вызваны сверхценностью, приписываемой «мужественности». Изучающие подростковые банды специалисты из Института исследований преступности в Чикаго пишут в связи с этим следующее:
Члены банды подписываются под кодексом личной чести, который акцентирует «маскулинность» и оценивает нарушения межличностного этикета крайне негативным образом. Любое действие или высказывание, ставящее под сомнение «право» члена банды на уважительное обращение с ним, интерпретируются как оскорбление и, следовательно, как потенциальная угроза его «маскулинности». В представлении этих подростков понятие чести центрируется вокруг способности личности добиваться и сохранять уважение со стороны других (Horowitz & Schwartz, 1974, p. 240. См. также: Klein & Maxson, 1989).
Этот кодекс представляется доведенной почти до абсурда версией того самого принципа, необходимость следования которому пытался внушить Глену его отец: «Настоящий мужчина должен уметь постоять за себя и не позволять другим командовать собой». Важно, однако, отдавать себе отчет в том, что эти групповые нормы не предполагают обязательное отрицание обычных социальных ценностей и не требуют, чтобы члены группы непрестанно вступали в драки с посторонними людьми или друг с другом. Скорее, они лишь определяют желательный образец поведения в тех случаях, когда оспаривается либо оказывается под вопросом «честь» (или идентичность) члена группы: чтобы доказать свою «маскулинность», если его я-концепция оказывается под угрозой, он должен быть «крутым» и наказывать тех, кто его оскорбил.
Какова бы ни была природа и порождающие условия агрессивного поведения, но убеждение в его желательности при определенных обстоятельствах выполняет роль как мотива, побуждающего к агрессии, так и подкрепляющего фактора. Подростки, разделяющие подобное убеждение, мотивированы руководствоваться этим кодексом поведения и, как следствие, демонстрируют готовность к насильственной агрессии, если считают, что ставится под сомнение их «честь» (или образ «я», или идентичность). «Практикуя» агрессию, они получают желаемое одобрение других членов группы и, следовательно, их поведение вознаграждается, что, в свою очередь, ведет к повышению шансов повторения подобных действий снова и снова. Разумеется, если члены банды крайне антисоциальны и серьезно отчуждены от общества, они могут одобрять многие формы антисоциального поведения помимо насильственной агрессии. В одном исследовании малолетних правонарушителей было выявлено, что подростки вознаграждались другими малолетними делинквентами за нарушения социальных правил и в той же степени наказывались, когда сверстники считали, что они слишком охотно принимают стандарты представителей власти (Buehler, Patterson & Furniss, 1966).
Вознаграждения, исходящие от жертвы
В случаях, обсуждавшихся выше, агрессоры получали вознаграждение от людей, которые не были непосредственными участниками конфликта или ссоры, обычно от своих родителей и/или сверстников. Иногда же они могут получать удовлетворение от реакций своих жертв.
Негативное подкрепление
Как я уже неоднократно отмечал, проявляемая нами агрессия чаще всего является реакцией на неприятное положение дел. Особенно сильно мы выходим из себя, если кто-то разозлит нас, и очень часто в таких случаях мы набрасываемся на этого человека, чтобы прекратить его раздражающее воздействие. Вы можете вспомнить из главы 1 мнение некоторых психологов, например Дж. Паттерсона и его коллег, которые считают, что во многих случаях агрессия возникает именно таким образом — как грубая попытка заставить других вести себя менее раздражающе (см., например: Patterson, 1979,1986).
В течение многих лет исследователи из Центра социального научения в Орегоне стремились определить, как матери, отцы и дети влияют друг на друга в повседневной жизни. Посещая семьи и проводя детальное протоколирование интеракций, они прослеживали характер взаимодействия между членами семейств, последовательности их поступков и реакций в отношении друг друга. Эти психологи даже смогли рассчитать вероятность того, что определенный вид поведения вызовет агрессию другого члена семьи, а также шансы того, что теперь уже это (ответное) поведение приведет в свою очередь к тем или иным реакциям со стороны других членов семьи.
Ниже я буду более подробно обсуждать данные, полученные этими исследователями, а здесь только упомяну один из основных выводов Паттерсона: семейная агрессия возникает чаще всего из попыток членов семьи контролировать друг друга. Более того, действия агрессора часто направлены на прекращение раздражающего его поведения жертвы. Хороший (хотя и стереотипный) пример: маленький мальчик, которого дразнит сестра, злится, выходит из себя и набрасывается на нее с кулаками. Если в результате сестра перестает дразнить братишку, изменение ее поведения становится вознаграждением. Используя язык психологии, мы можем сказать, что агрессивное поведение мальчика получило негативное подкрепление, ибо его действие привело к избавлению от неприятного (т. е. негативного) положения дел.
Полученная исследователями из Орегона оценка вероятности негативного подкрепления представляет существенный интерес. В наблюдавшихся ими семейных интеракциях, когда подростки вели себя таким же образом, как брат по отношению к сестре в нашем гипотетическом примере, их агрессивное поведение было успешным (т. е. приводило к прекращению раздражающего их поведения других членов семьи) в четырех из каждых десяти случаев. Из этого следует, что значительная часть агрессии, проявляемой детьми в семье, получает негативное подкрепление. Все дети получают подобного рода подкрепления, но высокоагрессивные мальчики особенно часто находят, что их поведение окупается, принося им желаемые вознаграждения (см., например: Patterson, Dishion & Bank, 1984, а также Perry, Perry & Rasmussen, 1986). Быть может, потому, что другие члены семьи не научились их контролировать, эти мальчики достаточно успешно могли использовать агрессию для достижения своих целей.
Одно из ранних исследований Паттерсона со всей очевидностью продемонстрировало, как негативные подкрепления могут способствовать формированию агрессивного поведения. Мальчикам, которые постоянно становились жертвами агрессивности других мальчишек, были даны некоторые возможности наказать своих обидчиков. Неудивительно, что многие из них воспользовались возможностью отомстить мучителям. Примерно в двух из каждых трех случаев контрагрессия этих мальчиков привела к успеху, избавив их от нападений тех, кто раньше к ним приставал. Дети, которые прежде покорно подчинялись, теперь отвечали агрессией на агрессию, и их поведение окупалось в том смысле, что в результате на них меньше нападали. Однако еще более важно следующее: негативное подкрепление повышает вероятность того, что мальчики в дальнейшем сами будут атаковать других детей, даже и не будучи спровоцированы. Другими словами, чем чаще их контратаки приводили к успеху, тем чаще они сами проявляли агрессию в дальнейшем. Вместо того чтобы оставаться миролюбивыми, зная, как неприятно быть жертвой агрессии, в результате своих вознаграждаемых агрессивных действий они становились более агрессивными (Patterson, Littman & Bricker, 1967). Описанный эффект служит еще одним подтверждением того, как трудно удерживать агрессию в узких рамках.
Страдания и/или неудачи (поражения) жертвы как подкрепление агрессии
Еще один вид поведения жертвы также приносит вознаграждение агрессору: проявление ею страдания (боли) и/или те или иные неудачи и поражения. Вспомним обсуждение целей агрессии в главе 1. Люди, переживающие негативные эмоции, часто проявляют стремление причинять вред кому-то другому и испытывают определенное удовлетворение от того, что жертва их намеренной агрессии испытывает страдание. В контексте настоящего обсуждения особенно важным представляется то, что информация о причиненном жертве страдании может подкреплять тип поведения, который приводит к получению этой информации (см. также: Feshbach, Stiles & Bitter, 1967).
Ричард Себастьян провел эксперимент, в котором изучались реакции фрустрированных людей на страдания их мучителей. Некоторые из мужчин — участников этого исследования сначала были намеренно фрустрированы помощником экспериментатора, а затем им давалась возможность поквитаться с ним, после чего наконец испытуемые получали информацию о том, сколь сильный вред они причинили обидчику. Чем сильнее было якобы причиненное испытуемыми своему мучителю страдание, тем большую радость они испытывали. Вероятно, им нравилось причинять вред человеку, который их фрустрировал. Еще более важные результаты были получены на следующий день, когда испытуемых просили наказывать другого студента за его неправильные ответы. Чем больше испытуемые радовались накануне возможности отомстить своему обидчику — помощнику экспериментатора, тем сильнее они наказывали невиновного человека. Таким образом, дело обстоит так, что рассерженные люди, чья агрессия вознаграждалась страданиями их мучителя в первой фазе эксперимента, проявляют затем готовность к агрессивному поведению по отношению к другому — невиновному человеку (Sebastian, 1978). Их агрессивная наклонность была усилена. Использование возможности поквитаться, следуя древнему предписанию «око за око, зуб за зуб», может приносить вознаграждение за агрессию и тем самым способствовать увеличению вероятности дальнейшей агрессии, даже и при отсутствии желания отомстить.
Эти выводы имеют прямое отношение к проводимому мной различению между инструментальной и эмоциональной агрессией. Некоторым людям свойственно постоянно проявлять агрессию, поскольку они научились тому, что агрессивное поведение окупается, предоставляя возможность добиться желаемого результата. Для этих людей агрессия — в основном инструментальное поведение, средство достижения той или иной цели. Поскольку страдание жертвы не является их конечной целью, они не обязательно будут получать от него удовлетворение. Однако, как я подчеркивал в главе 5, есть и такие люди, чьи агрессивные наклонности имеют более эмоциональную основу. Будучи эмоционально возбуждены, они испытывают радость от причинения вреда другим людям и получают удовлетворение, вызывая чьи-либо страдания. Переживаемое ими удовлетворение от причинения страданий кому-то другому может даже усиливать их общую агрессивную диспозицию в различных ситуациях. По меньшей мере маловероятно, чтобы их беспокоила мысль о том, что своим поведением они могут причинить вред кому-то другому (см.: Perry & Busseu, 1977).
Неблагоприятные условия, создаваемые родителями
Если неприятные чувства действительно порождают побуждение к агрессии, то вполне может быть, что у детей, часто подвергавшихся негативным воздействиям, к подростковому периоду и далее в ходе взросления постепенно развиваются сильно выраженные наклонности к агрессивному поведению. Такие люди могут становиться эмоционально реактивными агрессорами. Для них характерны частые вспышки гнева, они в ярости набрасываются на тех, кто вызывает их раздражение. См. →