Патриотизм

Патриотизм определяется, как нравственный и политический принцип, социальное чувство, содержанием которого является любовь к Отечеству и готовность подчинить его интересам свои частные интересы. Патриотизм предполагает гордость достижениями и культурой своей Родины, желание сохранять её характер и культурные особенности и идентификация себя (особое эмоциональное переживание своей принадлежности к стране и своему гражданству, языку, традициям) с другими членами народа, стремление защищать интересы Родины и своего народа. Патриотизм может проявляться в следующих формах:

• государственный патриотизм — любовь к государству.
• имперский патриотизм — лояльность к империи и её правительству.
• квасной патриотизм (ура-патриотизм) — гипертрофированное чувство любви к государству и своему народу.
• местный патриотизм — любовь местному образу жизни, традициям, особенностям, культам.
• этнический патриотизм — любовь к своему этносу.

Не все, кто любит свою страну, считает себя патриотом.

Патриотизм в истории

Само понятие имело различное наполнение и понималось по разному. В античности термин patria («родина») применялся к родному городу-государству, но не к более широким общностям (таким как «Эллада», «Италия»). При этом всегда были люди с другими взглядами: в Иллиаде можно услышать мотивы италийского патриотизма, а некоторые древнегреческие философы (такие, как киник Диоген) считали себя космолитами, то есть «гражданами мира».

В Римской империи патриотизм существовал в виде местного «полисного» патриотизма и имперского патриотизма. Христианство своей проповедью подрывало основы местных религиозных культов и тем самым ослабляли позиции полисного патриотизма. Впрочем, после принятия христианства Римской империей империя начала использовать христианство для укрепления единства империи, противодействии местному национализму и местному язычеству, формируя представления о христианской империи как о земной родине всех христиан.

В Средние века, когда лояльность гражданскому коллективу уступила место лояльности монарху, термин потерял актуальность и вновь приобрел ее только в Новое время.

Проповедь равенства всех народов перед Богом способствовали сближению народов Римской империи и препятствовали местному национализму. Поэтому на уровне городов проповедь христианства наталкивалась на противодействие патриотически настроенных язычников, которые видели в местных культах основу благополучия города.

Яркий пример такого противостояния — реакция ефесян на проповедь апостола Павла. В этой проповеди они увидели угрозу местному культу богини Артемиды, который составлял основу материального благополучия города. (Деян. 19:-24-28)

Имперский Рим, в свою очередь, видел в христианстве угрозу имперскому патриотизму. Несмотря на то, что христиане проповедывали послушание властям и возносили молитвы за благополучие империи, они отказывались принимать участия в имперских культах, которые по мнению императоров должны способствовать росту имперского патриотизма.

Проповедь христианства о небесной отчизне и представления о христианской общности как особом «народе Божьем» вызывали сомнения в лояльности христиан земному отечеству.

Патриотизм в новое время

В эпоху американской и французской буржуазных революций понятие «патриотизм» было тождественно понятию «национализм», при политическом (неэтническом) понимании нации; по этой причине во Франции и Америке в тот период понятие «патриот» было синонимом понятия «революционер» (символами этого революционного патриотизма являются «Декларация независимости» и «Марсельеза»). С появлением понятия «национализм», патриотизм стали противопоставлять национализму, как приверженность стране (территории и государству) — приверженности человеческой общности (нации).

В России Лев Толстой считал патриотизм чувством «грубым, вредным, стыдным и дурным, а главное — безнравственным».

Скажите людям, что война дурно, они посмеются: кто же этого не знает? Скажите, что патриотизм дурно, и на это большинство людей согласится, но с маленькой оговоркой. — Да, дурной патриотизм дурно, но есть другой патриотизм, тот, какого мы держимся. — Но в чем этот хороший патриотизм, никто не объясняет. Если хороший патриотизм состоит в том, чтобы не быть завоевательным, как говорят многие, то ведь всякий патриотизм, если он не завоевательный, то непременно удержательный, то есть что люди хотят удержать то, что прежде было завоевано, так как нет такой страны, которая основалась бы не завоеванием, а удержать завоеванное нельзя иными средствами, как только теми же, которыми что-либо завоевывается, то есть насилием, убийством. Если же патриотизм даже и не удержательный, то он восстановительный-патриотизм покоренных, угнетенных народов-армян, поляков, чехов, ирландцев и т.п. И этот патриотизм едва ли не самый худший, потому что самый озлобленный и требующий наибольшего насилия. Скажут: «Патриотизм связал людей в государства и поддерживает единство государств». Но ведь люди уже соединились в государства, дело это совершилось; зачем же теперь поддерживать исключительную преданность людей к своему государству, когда эта преданность производит страшные бедствия для всех государств и народов. Ведь тот самый патриотизм, который произвел объединение людей в государства, теперь разрушает эти самые государства. Ведь если бы патриотизм был только один: патриотизм одних англичан, то можно бы было его считать объединяющим или благодетельным, но когда, как теперь, есть патриотизм: американский, английский, немецкий, французский, русский, все противоположные один другому, то патриотизм уже не соединяет, а разъединяет.

Он полагал, что патриотизм с неизбежностью порождает войны и служащим главной опорой государственному угнетению. Толстой полагал, что патриотизм глубоко чужд русскому народу, как и трудящимся представителям других народов: он за всю жизнь не слышал от представителей народа никаких искренних выражений чувства патриотизма, но наоборот, много раз слышал выражения пренебрежения и презрения к патриотизму. Профессор Чикагского университета Пол Гомберг сравнивает патриотизм с расизмом, в том отношении, что тот и другой предполагают моральные обязанности и связи человека прежде всего с представителями «своей» общности. Критики патриотизма отмечают также следующий парадокс: если патриотизм — добродетель, а во время войны солдаты обеих сторон являются патриотами, то они одинаково добродетельны; но именно за добродетель они и убивают друг друга, хотя этика запрещает убивать за добродетель.

Мнение Бориса Акунина о патриотизме

Больше всего для славы и подлинного величия страны делают не политики, а люди культуры и науки. Лучшее, что мир получил от России и за что он ей благодарен, это Толстой, Достоевский, Чехов, Чайковский, Рахманинов, Менделеев. Насколько мне известно, никто из них о любви к России и правительству во все горло не кричал.

Не всякий достойный человек — патриот. Непохоже, чтобы мать Тереза была шумной патриоткой родной Македонии; для апостола Павла не было ни иудея, ни эллина; Л.Толстой считал, что патриотизм вреден и опасен​.

«Патриотизм, как чувство исключительной любви к своему народу и как учение о доблести жертвы своим спокойствием, имуществом и даже жизнью для защиты слабых от избиения и насилия врагов, — был высшей идеей того времени, когда всякий народ считал возможным и справедливым, для своего блага и могущества, подвергать избиению и грабежу людей другого народа; но уже около 2000 лет тому назад высшими представителями мудрости человечества начала сознаваться высшая идея братства людей, и идея эта, всё более и более входя в сознание, получила в наше время самые разнообразные осуществления».

Но всякий настоящий патриот — человек достойный, потому что хочет сделать более достойной свою страну. Вот по этому параметру и только по нему нужно вести счет, кто патриот, а кто нет. Осталось лишь определить — что такое «достойная страна». Предлагаю следующие критерии, по которым можно измерить достоинство страны: чем больше баллов, тем оно выше.

1. Все без исключения жители имеют максимально равные стартовые шансы для самореализации.
2. Те, кто не может заботиться о себе сам или нуждается в помощи, получают ее от государства.
3. Гражданам выгоднее жить честно, по закону и собственным трудом, чем жульничать, химичить и паразитировать.
4. Страну любят и поэтому уважают в мире (именно так, а не «боятся и поэтому уважают»). То есть уважают за науку, культуру и великодушие, а не за атомную бомбу.

Кто работает на повышение хотя бы одного из этих показателей, тот и патриот. Даже если терпеть не может слова «патриотизм» и от нелюбви к пафосу говорит про Родину «эта страна».

Патриотизм и христианская традиция

 

Последовательный универсализм и космополитизм раннего христианства, его проповедь о небесной отчизне в противоположность земным отечествам и представления о христианской общности как особом «народе Божьем» подрывала самые основы полисного патриотизма. Христианство отрицало всякие различия не только между народами империи, но и между римлянами и «варварами». Апостол Павел наставлял: «Если вы воскресли со Христом, то ищите горнего (…) облекшись в нового <человека>, где нет ни эллина, ни иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос» (Колоссянам, 3, 11). По словам апологетического «Послания к Диогнету», приписываемого Иустину Мученику, «живут они (христиане) в своем отечестве, но как пришельцы (…). Для них всякая чужая страна есть отечество, и всякое отечество — чужая страна. (…) Находятся на земле, но суть граждане небесные». Французский историк Эрнест Ренан следующим образом формулировал позицию ранних христиан: «Церковь есть родина христианина, как синагога родина еврея; христианин и еврей живут во всякой стране, как чужие. Христианин едва признает отца или мать. Он ничем не обязан империи (…) Христианин не радуется победам империи; общественные бедствия он считает исполнением пророчеств, обрекающих мир на погибель от варваров и огня».

Мнения современных богословов и христианских иерархов о патриотизме до некоторой степени расходятся. Патриарх Алексий II считал, что патриоризм актуален и делает народ и каждого человека ответственным за жизнь страны.

«Патриотизм, несомненно, актуален. Это чувство, которое делает народ и каждого человека ответственным за жизнь страны. Без патриотизма нет такой ответственности. Если я не думаю о своем народе, то у меня нет дома, нет корней. Потому что дом — это не только комфорт, это еще и ответственность за порядок в нем, это ответственность за детей, которые живут в этом доме. Человек без патриотизма, по сути, не имеет своей страны. А «человек мира» это то же самое, что бездомный человек.

Вспомним евангельскую притчу о блудном сыне. Юноша ушел из дома, а потом вернулся, и отец его простил, принял с любовью. Обычно в этой притче обращают внимание на то, как поступил отец, принявший блудного сына. Но нельзя забывать и о том, что сын, поскитавшись по миру, вернулся в свой дом, потому что для человека невозможно жить без своих устоев и корней.

Мне кажется, что чувство любви к собственному народу столь же естественно для человека, как и чувство любви к Богу. Его можно исказить. И человечество на протяжении своей истории не раз искажало чувство, вложенное Богом. Но оно есть.

И здесь еще одно очень важно. Чувство патриотизма ни в коем случае нельзя смешивать с чувством враждебности к другим народам. Патриотизм в этом смысле созвучен Православию. Одна из самых главных заповедей христианства: не делай другому то, что ты не хочешь, чтобы делали тебе. Или как это звучит в православном вероучении словами Серафима Саровского: спасись сам, стяжи мирен дух, и тысячи вокруг тебя спасутся. То же самое патриотизм. Не разрушай у других, а созидай у себя. Тогда и другие будут относиться к тебе с уважением. Я думаю, что сегодня у нас это основная задача патриотов: созидание собственной страны».

Другие богословы относятся к идее патриотизма более осторожно​.

По мнению православного богослова игумена Петра (Мещеринова), любовь к земной родине не является чем-то, выражающим суть христианского учения и обязательным для христианина. Однако церковь в то же время, находя свое историческое бытие на земле, не является и противником патриотизма, как здравого и естественного чувства любви. При этом однако она «не воспринимает ни одно естественное чувство как нравственную данность, ибо человек — существо падшее, и чувство, пусть даже такое, как любовь, предоставленное самому себе, не выходит из состояния падения, а в религиозном аспекте приводит к язычеству». Поэтому «патриотизм имеет достоинство с христианской точки зрения и получает церковный смысл тогда и только тогда, когда любовь к родине является деятельным осуществлением по отношению к ней заповедей Божиих.

Современный христианский публицист Дмитрий Таланцев считает патриотизм антихристианской ересью. По его мнению, патриотизм ставит родину на место Бога, тогда как «христианское мировоззрение подразумевает борьбу со злом, отстаивание истины совершенно независимо от того, где, в какой стране происходит это зло и уход от истины».

Идеи синтеза патриотизма и космополитизма

Противоположностью патриотизма обыкновенно считается космополитизм, как идеология всемирного гражданства и «родины-мира», при которой «привязанность к своему народу и отечеству как будто теряет всякий интерес с точки зрения универсальных идей». В частности, подобное противопоставления в СССР во времена Сталина привело к борьбе с «безродными космополитами». С другой стороны, наблюдаются идеи синтеза космополитизма и патриотизма, при которых интересы родины и мира, своего народа и человечества понимаются соподчиненными, как интересы части и целого, с безусловным приоритетом общечеловеческих интересов. Так, английский писатель и христианский мыслитель Клайв Стейплз Льюис писал:

«патриотизм — хорошее качество, гораздо лучшее, чем эгоизм, присущий индивидуалисту, но всеобщая братская любовь — выше патриотизма, и если они вступают в конфликт между собой, то предпочтение следует отдать братской любви».

Такой подход современный немецкий филосов М. Ридель находит уже у Иммануила Канта. Вопреки неокантианцам, которые заостряют внимание на универсалистском содержании этики Канта и его идее создания всемирной республики и универсального правового и политического порядка, М. Ридель считает, что у Канта патриотизм и космополитизм не противопоставлены друг другу, а взаимосогласованы, и Кант видит как в патриотизме, так и в космополитизме проявления любви. По М. Риделю, Кант в противовес универсалистскому космополитизму Просвещения подчеркивает, что человек в соответствии с идеей мирового гражданства причастен и к отечеству и к миру, полагая, что человек как гражданин мира и земли, истинный «космополит», чтобы «способствовать благу всего мира, должен иметь склонность в привязанности к своей стране».

В дореволюционной России эту идею отстаивал Владимир Соловьев, полемизируя с неославянофильской теорией самодостаточных «культурно-исторических типов». В статье о космополитизме в ЭСБЕ Соловьев утверждал:

«как любовь к отечеству не противоречит непременно привязанности к более тесным социальным группам, напр., к своей семье, так и преданность всечеловеческим интересам не исключает патриотизма. Вопрос лишь в окончательном или высшем мериле для оценки того или другого нравственного интереса; и, без сомнения, решительное преимущество должно здесь принадлежать благу целого человечества, как включающему в себя и истинное благо каждой части».

С другой стороны, перспективы патриотизма виделись Соловьеву следующим образом:

Идолопоклонство относительно своего народа, будучи связано с фактическою враждою к чужим, тем самым обречено на неизбежную гибель.(…) Повсюду сознание и жизнь приготовляются к усвоению новой, истинной идеи патриотизма, выводимой из сущности христианского начала: «в силу естественной любви и нравственных обязанностей к своему отечеству полагать его интерес и достоинство главным образом в тех высших благах, которые не разделяют, а соединяют людей и народы».