Формы сотрудничества научной и житейской психологии

Связь научной психологии с практикой характеризуется точностью постановки прикладных задач и методов их решения. Как правило, такие задачи порождались трудностями, возникающими во внепсихологических областях, а их устранение выходило за пределы компетенции соответст­вующих специалистов. Заметим также, что прикладные отрасли могли появляться независимо (в том числе и во времени) от становления обще­психологической науки.

Возможные примеры.

1. В 1796 г. в Гринвиче был уволен сотрудник об­серватории за грубую ошибку (почти в секунду) в определении местоположе­ния звезды. Применявшийся в то время метод решения этой задачи (метод Брэдли) состоял в следующем. Нужно было регулировать моменты прохож­дения звезды по координатной сетке телескопа, отсчитывая при этом секун­ды и отмечая (высчитывая) положение звезды секундой раньше и секундой позже ее прохождения. Астроном из Кенигсберга Бессель пришел к выводу, что ошибка сотрудника не была следствием небрежности. В 1816 г. он опубликовал результаты своих 10-летних наблюдений за временем реакции чело­века. Оказалось, что время двигательной реакции является весьма изменчи­вой характеристикой, и различия между людьми равны примерно 1 с. Так, из разъяснения досадной «ошибки», связанной с особенностями организма кон­кретного человека, возникла дифференциальная психология, изучающая и из­меряющая индивидуальные различия людей.
2. Интересно, что именно ошибкам человека при выполнении той или иной деятельности, проблемам «человеческого фактора» обязаны своим появлением многие отрасли психологии. В ответ на трудности управления современной вы­сокосовершенной техникой человеком-оператором возникла инженерная психология. Изучение трудностей в обучении и воспитании, кризисов развития че­ловека в определенные периоды его жизни положило начало психологии педа­гогической и возрастной.

Отрасли психологии можно различать по нескольким критериям. Во-первых, по сферам деятельности (в частности, профессиональной), нужды которых они обслуживают, т.е. по тому, что делает человек: психология тру­да, инженерная, педагогическая и др. Во-вторых, по тому, кто именно эту деятельность выполняет, является ее субъектом и вместе с тем объектом психологического анализа: человек определенного возраста (детская и воз­растная психология), группы людей (социальная психология), представи­тель той или иной национальности (этнопсихология), пациент психиатра (патопсихология) и т.д. Наконец, отрасли психологии могут определяться по конкретным научным проблемам: проблема связи нарушений психики с мозговыми поражениями (нейропсихология), психических и физиологиче­ских процессов (психофизиология).

В реальной работе психолога научные отрасли широко взаимодей­ствуют. Например, психолог на производстве обладает знаниями как ин­женерной психологии (или психологии труда), так и социальной. Психо­логическая сторона школьной работы относится одновременно к сферам возрастной и педагогической психологии. Разработка практических при­ложений нейропсихологии — прежде всего, проблемы реабилитации боль­ных с мозговыми поражениями в той или иной профессиональной дея­тельности — требует знания психологии труда.

Понятно, что психолог-практик — это не просто житейский психолог. Конечно, он далеко не всегда имеет готовые образцы решения задач и дол­жен изучать, изобретательно использовать повседневный опыт, и все же для него этот опыт оформлен концептуально, а задачи довольно четко разделе­ны на решаемые и нерешаемые. Следует подчеркнуть, что относительная ав­тономия прикладных отраслей от их общих психологических оснований позволяет устанавливать собственные практические связи с другими наука­ми — социологией, биологией, физиологией, медициной.

Многообразны формы сотрудничества научной и житейской психоло­гии, типичный пример которых — психотерапевтический сеанс. Терапевт не может создать и передать пациенту новые способы освоения своего аф­фективного прошлого, разрешения внутренних конфликтов. Пациент стро­ит эти способы только сам, но терапевт помогает, провоцирует их открытие и присутствует при нем, как врач при рождении ребенка. Он уточняет ус­ловия открытия, пытается объяснить его закономерности. Итогами такого сотрудничества являются, с одной стороны, полноценная жизнь здорового человека, с другой, — развитие центрального раздела психологической нау­ки — изучение личности.

Возможны удачные случаи самотерапии, самостоятельного осмысле­ния и преодоления тяжелых душевных недугов, когда научный и житей­ский психологи как бы совмещаются в одном человеке.

Типичный пример. М.М.Зощенко в «Повести о разуме» проводит психоло­гический анализ источников собственного личностного кризиса. Он подробно исследует варианты скрытого содержания аффектогенных символов, снови­дений и состояний (протянутая рука нищего, рев тигра, отвращение к еде и т. д.), затем постепенно определяет (не «вспоминает», а именно определяет) пе­ренесенную в раннем детстве травму, и, благодаря ее сознательному освоению, достигает самоизлечения. Найденные им и проверенные на себе приемы обо­гащают арсенал практических методов психотерапии.

Нередко различные терапевтические приемы содержат в своей осно­ве житейские эмпирические правила управления поведением и лишь за­тем получают выражение в теоретических понятиях.

Возможный пример. Широко известна закономерность: чрезмерное желание, стремление к какой-либо цели препятствует ее достижению. Так, австрийский психолог В.Франкл считает многие невротические расстройства — случаи заи­кания, нарушения моторики и т.п. (при объективной сохранности двигательной сферы) следствием именно гипернаправленности человека, мешающей преодо­леть недуг. Предложенный им терапевтический прием основан на житейском правиле — «бороться с врагом его же оружием»: следует пожелать как раз то­го, от чего на самом деле человек хочет отказаться и чем, к несчастью, облада­ет. Один из пациентов Франкла, по профессии бухгалтер, страдал судорогами мышц руки и очень плохо писал. Профессиональная непригодность привела его к крайне тяжелому общему состоянию. Выход же оказался неожиданным: па­циента попросили написать что-нибудь как можно хуже, т.е. показать, что он может нацарапать такие каракули, которые никто не сможет разобрать, — и че­ловек излечился от недуга. Затем этот прием был обобщен в теоретическом по­нятии «парадоксальной интенции (стремления)».

Интересны влияния научных понятий и концепций на житейские представления людей о своей психической жизни. Средствами такого представления стали, в частности, некоторые понятия психоанализа (аф­фективный «комплекс», «архетип», «внутренняя цензура» и др.), термины, предложенные для описания эмоциональной сферы («стресс»), защитных механизмов личности («компенсация», «замещение», «рационализация», «вытеснение»). Попадая в разговорную речь, эти термины получают со­держания, не всегда относящиеся к их первоначальному смыслу, но они оказываются эффективными средствами осмысления и даже открытия (построения) человеком собственных индивидуальных средств.

Следует отметить, что научный психолог подчас профессионально должен становиться психологом житейским: подготовка к работе с не­которыми методами диагностики личности, обучение правильной и пол­ной интерпретации результатов занимает около двух—трех лет. Практи­ка проведения психологических экспериментов является подчас тонким искусством, требующим мастерства и интуиции.

Наконец, существуют и такие психологические тексты, где грань ме­жду научной и житейской психологией трудно установить.

Так, в руко­водствах по деловому общению даются конкретные практические советы по адекватному социальному поведению, взаимодействию с другими людь­ми, которые делают контакты успешными. С одной стороны, это своего ро­да «учебники» житейской психологии, с другой — систематический пере­чень результатов, дающий материал для научного исследования.

Таким образом, положение психологической науки определяется ее двумя разнонаправленными традициями. Первая из них — стремление стать естественнонаучной дисциплиной, вторая — занять место житейской психологии. Обе эти цели принципиально не достижимы, но каждая из них порождает свои конкретные задачи.

С одной стороны, по сравнению с житейской психологией, научная представляет собой специальную дисциплину, обладающую понятийным и методическим аппаратом для изучения психической жизни человека, законов ее организации и развития. Точность и регулярность фиксации получаемого опыта, возможность строгой проверки и направленного вос­производства сближают ее с естественными науками.

С другой стороны, психологическая наука имеет особенности, связан­ные со спецификой объекта изучения — его способностью к внутреннему отражению своих состояний. Обыденные представления человека о себе, являясь средствами и результатами разрешения реальных жизненных за­дач, могут быть устойчивыми и существовать независимо от их научных объяснений. Гуманитарный аспект психологии заключается не только в изучении, но и в практике создания этих представлений как способов пре­одоления конфликтных ситуаций, осмысления и продуктивного развития жизненного опыта.

Научная и житейская психология, сохраняя принципиальные раз­личия, вступают в необходимые взаимные связи. Психологическая наука, развитие которой можно, вслед за Л.С.Рубинштейном, представить в ви­де пирамиды, сильна своим основанием. Житейское осмысление разнооб­разной психической реальности не исчезает с появлением специальной науки, но является, напротив, постоянным источником ее жизнедеятель­ности. Вместе с тем, научные достижения активно проникают в обыден­ную жизнь, предлагая новые эффективные средства понимания ее зако­нов, воспитания и развития личности.

Научная психология в целом — это попытка осознать, осмыслить, воспроизвести и усовершенствовать существующий и постоянно разви­вающий опыт психической жизни современного человека.