Эвтаназия: за и против

А. СОЛОМИН: Желание покончить с жизнью, а уж тем более конкретные шаги в этом направлении, не поддерживаются ни религией, ни традицией, ни законом. Правда, есть множество «но» и «а если». Одно из них порождает серьезные дискуссии: если человек неизлечимо болен, считает дни, и не просто считает, а проводит их в страшных мучениях, то что будет преступлением, скоропостижная смерть по его же просьбе или игнорирование таких просьб при неспособности избавить умирающего от боли? Совершает врач при этом милость или становится убийцей? Право на эвтаназию дает лишь несколько государств. Изучим их опыт и поговорим, готова ли к этому Россия. В эфире «Эхо Москвы» программа «Дорожная карта».

А. НАРЫШКИН: Всем добрый вечер, программу ведут Алексей Соломин и Алексей Нарышкин. Представлю сразу наших сегодняшних гостей. У нас в студии Леонид Печатников, зам мэра Москвы по вопросам социального развития. Добрый вечер.

Л. ПЕЧАТНИКОВ: Добрый вечер.

А. НАРЫШКИН: И онкопсихиатр Наталья Ривкина. Здравствуйте.

Н. РИВКИНА: Да, добрый вечер.

А. НАРЫШКИН: Напомню координаты нашего эфира. +7-985-970-45-45 – это номер, на который вы можете присылать ваши смс-сообщения, вопросы гостям, ваши просто соображения. И твиттер-аккаунт @vyzvon тоже для тех же нужд. Также в ходе передачи мы будем обязательно голосовать по тем или иным вопросам, которые мы подготовили для вас, и, возможно, телефон прямого эфира вам понадобится – 363-36-59.

А. СОЛОМИН: По ходу передачи мы будем заслушивать материалы журналистов из других стран о том, как к этой проблеме относятся у них. И, может быть, какие-то вещи из этих рассказов… будем на каких-то вещах останавливаться подробнее. Я предлагаю начать прямо сейчас. Корреспондент ИТАР-ТАСС в Токио Василий Головнин расскажет о том, как к эвтаназии относятся в этой стране.

(звучит запись)

В. ГОЛОВНИН: Японию уже несколько десятилетий сотрясают споры об эвтаназии, и страна, в результате, находится по этому вопросу в несколько подвешенном состоянии неопределенности. С одной стороны, эвтаназия законом не разрешена, и, в принципе, она считается убийством. Однако, есть несколько судебных решений, которые при определенных условиях лишение жизни безнадежно больного как бы допускали. Например, еще в 1965-м году было знаменитое дело в городе Нагое. Там жена и дети уговорили врача дать молока с ядом своему мужу и отцу, который страдал от мучительной неизлечимой болезни. После ожесточенного длительного разбирательства суд все-таки приговорил этого медика, совершившего эвтаназию, к двум годам условно. И при этом суд постановил, что эвтаназия не считается убийством при соблюдении шести условий. То есть, если смерть неизбежна, и это можно доказать, если пациент испытывает большие мучения, если эвтаназия направлена на то, чтобы избавить от них пациента, если сам пациент дал на это ясное зафиксированное согласие и если эвтаназию делает врач и совершает ее, так сказать, этически допустимым способом. Врача же в Нагое осудили за то, что он имел просьбу от родственников, но не зафиксировал четкое согласие самого больного.

Надо сказать, что японское общество отрицает, в целом, так называемую активную эвтаназию, то есть прямое лишение жизни больного, но вроде бы допускает эвтаназию косвенную, то есть отказ от борьбы за жизнь человека любой ценой, даже если это вызывает у пациента бессмысленные страдания. Речь идет, таким образом, об эвтаназии путем, например, отключения безнадежно больного от аппаратуры, которая, при японском развитии техники, может бесконечно заставлять сердце биться, а легкие – получать кислород.

В начале 2000-х годов Министерство здравоохранения Японии провело на этот счет общенациональный опрос общественного мнения, и он дал довольно показательный результат: более 70% опрошенных заявили, что не хотели бы, чтобы их жизнь любыми способами продлевали в случае безнадежного заболевания, и упор они при этом делали на избавление от страданий. В парламенте эта тема также поднималась, однако пока ни одна из политических партий не решилась поставить вопрос о законодательном разрешении эвтаназии. Похоже, что японцев пока устраивает двойственность и неопределенность в этом вопросе.

А. СОЛОМИН: Василий Головнин, корреспондент ИТАР-ТАСС в Токио об эвтаназии в Японии.

А. НАРЫШКИН: Возвращаемся в студию. Теперь обратимся к нашим гостям. Напомню, Леонид Печатников, зам мэра Москвы по вопросам социального развития, у нас сегодня в студии, и Наталья Ривкина, онкопсихиатр. Давайте, если вы не против, для начала определимся с терминологией, что мы все-таки понимаем под активной эвтаназией и пассивной, или, как вот Василий Головнин сказал, косвенной.

Л. ПЕЧАТНИКОВ: Ну да, это очень важная дефиниция должна быть, потому что человек, который дает яд пациенту по просьбе его жены и ребенка, совершает убийство, и к эвтаназии это не имеет никакого отношения. Мы говорим об эвтаназии только в том случае, если лишение жизни происходит по воле самого человека, но только он отличается от самоубийцы тем, что вот это его решение претворяет в жизнь, ну, в данном случае врач. Вот это и есть эвтаназия. Даже когда мы говорим о косвенной эвтаназии, вот по выражению вашего корреспондента, или пассивной эвтаназии, это совершенно другая история. Когда речь идет о том, что человек, ну, например, получивший травму головного мозга, не совместимую с жизнью, когда совершенно понятно, что он никогда уже самостоятельно жить не может, и его состояние поддерживается только аппаратом, там, искусственного дыхания и некими препаратами, да? То в этом случае это тоже не эвтаназия. Если врачи-реаниматологи понимают, что наступила смерть мозга, человек не только не может уже принять какого-то решения, врачи просто понимают о том, что дальнейшая борьба… да и слово «за жизнь» уже – это не совсем то. Борьба за то, чтобы у него просто билось сердце, она совершенно бессмысленна. Это, кстати, вплотную примыкает к проблеме донорства органов, да? В этом случае он становится потенциальным донором органов, для того чтобы спасти жизнь другим людям.

Поэтому, эвтаназия, на мой взгляд, и я думаю, что это правильно, и само слово-то это подразумевает – это лишение человека жизни по его собственной воле, которое отличается от самоубийства, что вот конкретно реализует не он сам, не он нажимает на спусковой крючок, на курок, не он вводит себе смертельную дозу какого-либо препарата, а что это делает врач по его просьбе. Вот это есть эвтаназия, и вот это необходимо обсуждать. Потому что два других случая… а в одном случае, вот в японском случае, это просто убийство, и я думаю, что это абсолютно не подвергается никакому сомнению, просто убийство. А во втором случае это вопрос больше врачебный, чем вопрос этический.

А. СОЛОМИН: Вот по поводу врачебного вопроса. Я думаю, что мы сейчас поставим этот вопрос на голосование, и хотелось вам его тоже адресовать. На ваш взгляд, врач, который совершает эвтаназию, в данном случае, если мы не говорим о японском случае, а вообще, вот эвтаназия по просьбе человека, который собирается уйти из жизни – это убийца или все-таки человек, который помогает?

Л. ПЕЧАТНИКОВ: Ну, на мой взгляд… но это опять мой субъективный взгляд. Ведь вы же меня пригласили не как заместителя мэра, я так полагаю….

А. СОЛОМИН: Да.

Л. ПЕЧАТНИКОВ: … у нас заместителей мэра довольно много. Вы же меня пригласили, в общем, как старого врача, наверное. Вот мое впечатление, вот мое представление об этом: это убийство.

А. СОЛОМИН: Давайте у слушателей спросим. Если вы считаете, что это убийство, то номер 660-06-64. Если вы не считаете это убийством, это помощь людям, которые страдают от боли, хотят уйти из жизни, то ваш номер 660-06-65.

Напомню телефоны. 660-06-64, если вы считаете, что это убийство, что врач, который совершает этот акт, эвтаназию, он убийца. Если он, наоборот, помощник, человек, который пытается помочь мучающемуся больному, то 660-06-65.

А. НАРЫШКИН: Наталья Михайловна, вам тот же самый вопрос. Как вы считаете, такой врач – это убийца или это действительно человек, который помогает больному преодолеть его страдания, муки?

Н. РИВКИНА: Такая прямая, активная эвтаназия – это все-таки убийство. Если говорить о пассивной эвтаназии – мы сейчас о ней не говорим, да, она немножко остается за кадром – когда человек осознанно принимает решение о прекращении каких-либо медицинских манипуляций – это немножко другая вещь, да? И здесь врач выступает помощником и поддержкой. Но если речь идет о прямом введении препарата, который приводит к смерти, то, конечно, это убийство.

А. НАРЫШКИН: Но проблема в том, что, скажем так, это противоречит, там, принципам врачебным, клятве Гиппократа, что ты должен делать все, чтобы своего пациента излечить. Или как?

Л. ПЕЧАТНИКОВ: Вот Наталья Михайловна, она занимается как раз тем, что она, вот сегодня, уже в начале 21-го века, она как раз занимается помощью больным, безнадежно больным, которые испытывают страдания и физические, и моральные, нравственные. И она вот как раз именно такой врач и есть, которая занимается именно этой проблемой. Потому что, я не знаю, возможно ли было в 65-м году человеку помогать обезболивать его, да? Держать его в состоянии, ну, если угодно, когда он не чувствовал бы страданий, но был бы жив. И одновременно он испытывает моральные, психические страдания. Поэтому как раз Наталья Михайловна как раз представляет ту науку, которая сегодня, она активно развивается в Соединенных Штатах, на Западе, Наталья Михайловна училась как раз там, и вот то, что мы сегодня пытаемся начать и у нас в России, без всякой эвтаназии. Поэтому, я думаю, что об этом, наверное, интересно.

Н. РИВКИНА: Да, и как раз интервью, которое мы слышали в начале, опрос жителей Японии показал, что участники этого опроса, они против того, чтобы жизнь продлевалась любыми средствами. И правда в том, что сейчас у медицины в арсенале огромное количество средств, чтобы продолжать жить практически до бесконечности. И то, о чем говорит Леонид Михайлович, когда мертв головной мозг и, по сути, человек как личность мертв, но тело может продолжать существовать очень-очень долгое время. И это…

А. СОЛОМИН: Вот Ариэль Шарон… сколько? 7 лет в коме.

Л. ПЕЧАТНИКОВ: По-моему, уже 7 лет, да.

Н. РИВКИНА: Да. И здесь, в общем-то, идет речь о вопросах немножко другого порядка. Или же мы говорим о том, что мы можем максимально поддерживать человека на его пути к умиранию, да? Но не приводя его активно к смерти.

А. СОЛОМИН: Подведу итоги голосования. Значит, не согласны слушатели с вами. 30% только считают, что врач, совершающий это действие – это убийца. И помощником его считают 69,8%. Мы, поскольку у нас так поджатое время, мы сейчас, наверное, выслушаем другого корреспондента, чтобы нам перейти непосредственно к… кстати, к тому, чем вы занимаетесь, Наталья Михайловна. Аркадий Сухолуцкий, журналист из Бельгии.

А. НАРЫШКИН: Бельгия, напомню – как раз страна, в которой эвтаназии…

А. СОЛОМИН: Активная.

А. НАРЫШКИН: … активная эвтаназия законом разрешена. Давайте послушаем.

(звучит запись)

А. СУХОЛУЦКИЙ: Закон о легализации эвтаназии власти Бельгии приняли весной 2002-го года. Его инициатором стал депутат-социалист Филипп Мау, который утверждал, что человек, который умирает и страдает от невыносимой боли, является единственным судьей своей жизни. С начала нулевых количество людей, выбирающих этот способ ухода из жизни, неуклонно растет. Так, если на следующий год после принятия закона к эвтаназии прибегли 200 человек, то в 2004-м пациентов было 360, а в прошлом году в Бельгии было зарегистрировано 1 432 случая эвтаназии, что на 25% больше, чем в 2011-м году.

Большинство пациентов – люди старше 60 лет, у которых диагностированы онкологические заболевания. Набор для смертельной инъекции стоимостью 60 евро продается в большинстве аптек страны, купить его может только практикующий семейный врач. Новшество ввели в связи с тем, что 40% из обратившихся с просьбой об эвтаназии хотят провести ее в домашней обстановке с помощью семейного врача, а не в условиях обычной больницы. Набор включает в себя ряд медикаментов, в том числе инъекцию, которая погружает человека в глубокий сон. Подобное вещество используется в США при исполнении смертных приговор. В состав инъекции входят препараты, доступные лишь больнице и расход которых строго контролируют. Семейные врачи, занимающиеся частной практикой, не имеют свободного доступа к таким препаратам. Приобрести комплект можно по предварительной записи. Единственное условия – врач должен прийти за ним лично.

Спустя 10 лет в Бельгии задумались об эвтаназии для детей. Бельгийская социалистическая партия внесла на рассмотрение в парламент страны поправки в закон об эвтаназии, дебаты по которому идут полным ходом. Поправки в закон должны быть приняты или отвергнуты парламентариями в конце 2013-го. Депутатам предстоит решить, позволить ли добровольный уход из жизни безнадежно больным детям. Согласно новому закону, с желанием самого ребенка должны быть согласны родители. К просьбе будет прилагаться заключение опытного психолога, который должен убедиться: ребенок полностью понимает все последствия своей просьбы и действительно не хочет жить? Для детей, страдающих от болезней, которые затрагивают мозг и не способных принимать решение, будет достаточно желания родителей и разрешения врачей.

А. НАРЫШКИН: Это был Аркадий Сухолуцкий, журналист из Бельгии, рассказал, какое там отношение к эвтаназии, она там узаконена. Напомню, вы слушаете передачу «Дорожная карта», у нас в гостях сегодня Леонид Печатников, зам мэра Москвы по вопросам социального развития, и Наталья Михайловна Ривкина, онкопсихиатр. После новостей мы вернемся в студию.

А. НАРЫШКИН: Мы продолжаем программу «Дорожная карта», говорим сегодня об эвтаназии, в гостях у нас Леонид Печатников, зам мэра Москвы по вопросам социального развития, и Наталия Ривкина, онкопсихиатр. Мы послушали материал журналиста из Бельгии, где эвтаназия разрешена. Я сразу вас хочу спросить: чем, по-вашему, руководствуются люди, которые все-таки решаются на такой уход из жизни? Какая у них мотивация? Потому что, мне кажется, в обычном представлении, это люди, которые страдают… переносят какие-то, да, невыносимые боли и просто, грубо говоря, больше не могут ее терпеть. Так ли это? Или, может, наше представление об этом ошибочное?

Л. ПЕЧАТНИКОВ: Вот мне кажется, наше представление об этом уже несколько ошибочное, просто потому, что сегодня у медицины – вот Наталья Михайловна, я думаю, подробнее об этом скажет – у медицины есть все возможности не только обезболивать, не только человека спасать от боли, но даже контролировать этот процесс, мы можем даже контролировать степень его страданий физических. Поэтому я абсолютно убежден в том, что человек, который принимает решение о самовольном уходе из жизни – это человек, который находится в состоянии тяжелых моральных страданий, тяжелых страданий психических. Именно поэтому вот и была создана эта наука, она еще очень молодая, и вот как раз Наталья Михайловна начинает ее развитие здесь, в России. Потому что эти люди, принимая это решение, на наш, на мой взгляд, находятся в состоянии психически нездоровом, они находятся в состоянии депрессии, связанном с отчаянием. И это гораздо более трудно коллегируемое состояние, чем состояние их физической боли, которое мы, слава богу, сегодня умеем хорошо корректировать. Я думаю, Наталья Михайловна подтвердит это.

Н. РИВКИНА: Да, правда в том, что сейчас с пациентом на определенных этапах болезни, особенно при переходе к паллиативному лечению, к терминальным стадиям болезни, можно обсуждать, какой уровень боли пациент готов выносить. И, действительно, существуют способы контролировать эту боль. Другое дело, и есть огромное количество исследований на этот счет, что…. и статистика показывает, что пациенты с онкологическими заболеваниями, они испытывают в огромном проценте случаев депрессию. Это очень специфические депрессии. Потому что известно, что некоторые опухоли, например, опухоли поджелудочной железы, сами по себе являются прецедентом для развития депрессии, не только как факт заболевания. Но, с другой стороны, конечно, это ситуация тяжелейшего кризиса, ситуация, когда человек теряет свой привычный образ жизни, теряет какие-то ориентиры в жизни, и он испытывает отчаяние, экзистенциальное отчаяние и потерю смысла жизни, которая может привести к идее того, что он не хочет жить. И в онкопсихиатрии есть даже такой термин, он называется желание смерти. Определенный симптом, который испытывают пациенты и который требует своего лечения, и иногда на самом деле медикаментозного лечения. И правильно сопровождение пациента, оно приводит к тому, что человек не испытывает потребности в суициде и он не испытывает потребности в эвтаназии.

А. СОЛОМИН: То есть, действительно можно избавить человека от боли вот даже на поздних стадиях рака?

Н. РИВКИНА: Абсолютно.

А. НАРЫШКИН: То есть, получается, смотрите, эвтаназия – это, если я вас правильно понял, это самый простой выход из этой проблемы, но гораздо важнее, чтобы человек, скажем так, трезво оценивал, что с ним происходит и в нем, я не знаю, была какая-то надежда…

Н. РИВКИНА: Абсолютно, чтобы это решение было не из отчаяния, то есть, оно принималось не в состоянии, когда человек находится в отчаянии и не видит никаких решений, никаких…

Л. ПЕЧАТНИКОВ: Но, как правило, такие решения именно в таком состоянии и принимаются.

Н. РИВКИНА: И здесь необходимо, чтобы рядом был специалист, который мог бы оценить это профессионально.

А. НАРЫШКИН: Люди, которые соглашаются на эвтаназию, можно ли их называть самоубийцами вот в таком, в привычном понимании?

Л. ПЕЧАТНИКОВ: Ну, думаю, что можно. Другое дело, что…

А. НАРЫШКИН: То есть, разница только в методе, и получается, что человек, который соглашается на эвтаназию, он как бы совершает вот это вот…

Л. ПЕЧАТНИКОВ: Он совершает самоубийство, но совершает чужими руками. То есть, он выбирает себе палача. Но это, безусловно, самоубийство, и отношение к нему должно быть именно таким. Я еще раз говорю, что если бы вот мы с вами вместе с коллегой вам рассказываем и слушателями, что когда речь идет о том, что у человека невыносимые физические боли, то сегодня мы с этим умеем справляться. Поэтому, человек, который принимает решение о добровольном уходе из жизни, он его принимает не потому, что он не может совладать со своими болями, со своими физическими страданиями, а именно потому, что он не может совладать со своими страданиями моральными, когда он испытывает чувство отчаяния. И именно желание…

А. СОЛОМИН: Когда не может строить планов, когда…

Л. ПЕЧАТНИКОВ: … да, желание уйти из жизни, для того чтобы не ждать вот этого момента, который неминуемо должен прийти. Да, вот мы с вами до начала передачи говорили о втором подвиге Прометея, который очень мало известен: что Прометей не только принес огонь, он сжег книгу судеб. Когда раньше каждый человек мог, ну, по мифу этому, прочитать день своей смерти, узнать об этом. Вот он это сжег, это огромное благодеяние, которое было сделано. А здесь человек, который уже понимает, что он… его жизнь отсчитывается месяцем, неделями, то он не хочет ждать этого момента, и в состоянии отчаяния он, по сути, заканчивает жизнь самоубийством. Именно в этот момент рядом должен находиться врач-специалист, в данном случае вот это онкопсихологи, которые помогают ему справиться с этим отчаянием. И он уходит из жизни, если он уходит без эвтаназии, он уходит из жизни и в состоянии более-менее моральной устойчивости, которую ему дает врач-психиатр, и в состоянии без страданий, которое ему дает врач, если угодно, анестезиолог.

А. НАРЫШКИН: Вам через Твиттер вот как раз на эту тему вопрос от Дмитрия Мезенцева: «Можно ли отговорить такого больного от эвтаназии?»

Л. ПЕЧАТНИКОВ: Не просто можно, я считаю, что необходимо. И как раз Наталья Михайловна и занимается именно этим.

Н. РИВКИНА: И первый вопрос, который мы зададим этому пациенту, не в прямом виде, конечно, но вопрос о том, почему он принимает это решение. И для каких-то больных это будет решение, просто исходящее из того, что человек не знает, какие есть способы обезболивания. Для других пациентов это действительно будет высокий уровень депрессии или еще какие-то факты, но первый вопрос, который мы ему зададим – почему человек принял это решение.

А. СОЛОМИН: Вот мы о боли тут поговорили. Хочется добить этот вопрос, но с другого немножко захода. Очень многие люди сомневаются в том, что эвтаназия способна в действительности обеспечить безболезненный уход из жизни, потому что не доверяют, потому что не знают, что человек испытывает вообще, когда умирает. Вот на ваш взгляд, это действительно возможно?

Л. ПЕЧАТНИКОВ: Вы знаете, я не могу судить об этом, не будучи в этом специалистом. Действительно, существует разная точка зрения на этот счет. Говорят, что даже после гильотинирования отрезанная голова, она испытывает какие-то чувства. Мы с вами, надеюсь, никогда не будем испытывать это на себе. Но проблема же, опять-таки, не в этом. Проблема как раз заключается в том, что мы с вами обсуждаем вещь, которая в России, на мой взгляд, к счастью, не легализована. И поэтому мы с вами все-таки пока обсуждаем то, что сегодня… то, чего сегодня, в легальном во всяком случае виде, в нашей культуре не существует. И это очень важно. Вот очень важно это понять. Обсуждают не только медицинские представления об этом, ведь это же вопрос во многом этический, поэтому… ну, если у нас будет минута, мы еще сможем об этом поговорить.

А. НАРЫШКИН: И еще, если возвращаться к Бельгии, есть… в материале Аркадия Сухолуцкого был такой момент, что бельгийские парламентарии сейчас рассматривают законопроект, который позволил бы детям и несовершеннолетним воспользоваться вот такой, ну, я не знаю, возможностью и убить себя с помощью врача. Вот насколько это допустимо? При том, что вы, в принципе, уже сказали, что эвтаназию не поддерживаете.

Л. ПЕЧАТНИКОВ: Ну, мне нечего добавить. Я считаю, что формально такой закон, наверное, они смогли бы принять, поскольку у каждого несовершеннолетнего ребенка есть законный представитель – это его родители. И, наверное, тогда будут испрашивать согласия у родителей. Но для меня это так же дико, как и эвтаназия взрослого человека, может быть, еще более дико.

А. СОЛОМИН: Ну, многие слушатели жалуются о том, что трудно получить обезболивание онкобольным, большая проблема, все по рецепту, ни больше, ни меньше. «Моему папе обезболивающее участковый терапевт не выписывала, позже удивлялась, как он терпел», - Галина из Волгограда пишет. То есть, для многих людей все-таки это вопрос открытый. Он, ну, не сказать что решается эвтаназией, но, тем не менее, проблемы испытывают.

Я думаю, что мы перейдем к следующему корреспонденту. Тоня Самсонова, корреспондент «Эхо Москвы» в Лондоне сейчас, об эвтаназии, как к этому относятся в Великобритании.

(звучит запись)

А. САМСОНОВА: Вся информация о том, где и как лечиться, если заболел, британец находит на сайте NHS, Национальной системы здравоохранения. Там есть пошаговая инструкция лечения от гриппа, гастрита, и там же раздел про эвтаназию. Активная эвтаназия запрещена на территории страны, - написано на сайте. В зависимости от обстоятельств, того, кто помог пациенту покончить жизнь самоубийством, ждет срок от 14 лет до пожизненного.

Но на этой же странице государственного сайта приводится объяснение того, как можно совершить эвтаназию. Три условия. Находясь в здравом уме, пациент пишет заявление о том, что хочет покончить с жизнью. Умственное состояние пациента проверяется NHS, и они подтверждают, что в здравом уме делается информированное решение. И есть подтверждение врача, что пациент страдает от невыносимой боли и нет медицинской возможности его вылечить.

Право различает два вида эвтаназии: активную и пассивную. Активная – когда пациенту вводится препарат, который приводит к смерти. Пассивная – пациенту перестают вводить препараты и оказывать лечение, которое поддерживало его жизнь. Есть еще одна классификация эвтаназии, она существенна для британского права, зависит от того, находится ли пациент в здравом уме.

В 2007-м году приняли акт о ментальных способностях. Если пациент страдает от возрастной деменции или находится в коме, бессознательном состоянии, он может заранее, до того, назначить себе представителя, который сможет написать заявление о суициде за него. Такая страховка.

Этот акт открыл возможность для нового бизнеса. Например, есть организация «Сострадание в смерти». Их целевая аудитория – пожилые семейные пары, которым рассказывается, как они могут оформить документы друг на друга. Право принимать решение о смерти можно оформить не только на родственников, поэтому в тексте брошюры используется выражение «тот, кого вы любите, и тот, кто любит вас». 60-летнему мужчине продают услугу оформить возможность принимать решение о жизни жены, если она будет в коме. Речь идет только о пассивной эвтаназии. В брошюре множество фотографий любящих друг друга стариков.

Я нашла финансовые данные компании: оборот небольшой – около миллиона фунтов, зато норма прибыли 70%, при средней в Британии в 3-4%. Оформлять право на эвтаназию – это очень прибыльный бизнес.

А. НАРЫШКИН: Это была Антонина Самсонова, корреспондент «Эхо Москвы» в Лондоне.

А. СОЛОМИН: «Это очень прибыльный бизнес» прозвучала фраза в конце материала Тони Самсоновой. Ну, во всяком случае, вот если мы говорим о Великобритании. Хочу спросить у слушателей сначала. Считаете ли вы такой бизнес аморальным? Если вы согласны с этим, 660-06-64. Если вы не считаете это аморальным – ну, зависит, наверное, прежде всего от вашего подхода к эвтаназии – 660-06-65.

Пока идет голосование… я понимаю, что вам вопрос этот задавать глупо, вы свое отношение к эвтаназии…

Л. ПЕЧАТНИКОВ: Я должен вам сказать об очень важной вещи, на мой взгляд. Вот подспудно ведь у нас постоянно звучит вопрос: а вот что если легализовать эвтаназию в России? Вот что произойдет?

А. СОЛОМИН: Да.

Л. ПЕЧАТНИКОВ: Вот я вас уверяю, что первыми «желающими» этой эвтаназии будут одинокие пожилые люди, как правило, владельцы собственной недвижимости. Вот кто будет у нас первыми «желающими» (в кавычках, как вы понимаете) совершить этот акт эвтаназии.

А. СОЛОМИН: Вы сейчас прозрачно намекаете…

Л. ПЕЧАТНИКОВ: Я сейчас очень прозрачно намекаю на то, что когда вот мы… я, будучи руководителем Департамента здравоохранения, подписал приказ о том, что все пожилые люди, одиноко живущие, все должны подвергаться судебно-медицинскому исследованию, то оказалось, что 17% этих людей подверглись насильственной смерти. Хотя, по идее, все как бы было очень и очень как бы естественно. Поэтому, это еще одно обстоятельство, почему я считаю, что мы в России… я-то считаю, что никогда не должны легализовывать эвтаназию, во всяком случае, не хотелось бы, чтобы это было при моей жизни. И думаю, что в ближайшее время тоже.

Я хочу вам сказать очень важную вещь, чтобы у нас хватило на это времени. Дело в том, что мы все больше и больше попираем какие-то цивилизационные основы, которыми всегда, в общем, гордились, да? Мы не раз говорили о том, что вот Европа, она создана в условиях иудео-христианской цивилизации, мы, в общем… никуда от этого не деться. И вот все больше и больше мы отходим от этих цивилизационных, не только религиозных и не столько религиозных, сколько цивилизационных ценностей, да? У меня такое ощущение, что вот сегодня мы обсуждаем практически о возможности суицида, вот легализовать суицид. Во всех этих странах, о которых мы только что говорили, уже легализованы однополые браки. В некоторых эти однополые браки уже могут усыновлять, удочерять. Поэтому, вы знаете, у нас был золотой век, потом был серебряный век. Такое ощущение, что мы реально движемся к бронзовому веку. И ужасно жаль. Ну, это мое, поверьте, субъективное мнение.

А. СОЛОМИН: Коль вы уж сами затронули вопрос в начале вашей речи о, так скажем, о преступности в этой сфере. Вам известно что-нибудь о нелегальной эвтаназии в России? Вот когда за деньги кто-то кого-то лишает жизни, может быть, даже по просьбе. Есть такое у нас?

Л. ПЕЧАТНИКОВ: Ну, мы еще раз говорим об активной эвтаназии…

А. СОЛОМИН: Да.

Л. ПЕЧАТНИКОВ: … потому что только ее и можно считать реальной эвтаназией. У меня нет таких сведений. Но с учетом, что… мне кажется, что в России существует любой бизнес, то я бы не удивился, если бы такие сведения вдруг появились бы. Меня бы это не удивило. И это еще раз говорит как раз в пользу того, что уж тем более легализовывать это не надо ни в коем случае.

А. СОЛОМИН: Я подведу итоги голосования. Я спрашивал, аморален ли бизнес, такой бизнес, да? Имеется в виду, эвтаназия. Считают его аморальным 37,5%, и не видят в этом ничего, ну, плохого, скажем, 62,5.

Л. ПЕЧАТНИКОВ: Ну, вот видите, бронзовый век.

А. НАРЫШКИН: Пользователь Барт вот вам на смс +7-985-970-45-45 пишет, вам обоим отвечает: «Длить неизбежную смерть, сопровождая умирание обезболиванием – сомнительная альтернатива эвтаназии». Какие-то комментарии? Или вы остаетесь при тех же… на тех же позициях?

Л. ПЕЧАТНИКОВ: Вы знаете, я долго думал об этом задолго до этой передачи, до вашего приглашения. Я абсолютно убежден, что эвтаназия – это плохо. И мы не знаем, насколько она хороша или плоха для пациентов, мы, наверное, никогда не узнаем… мы знаем, что самоубийц не хоронят на территории кладбища. Но я думаю, что для любого врача, который совершает активную эвтаназию, я думаю, что это грех, сопоставимый с убийством.

А. СОЛОМИН: А для кого это хуже: для пациента, который идет на самоубийство, или для врача, который совершает убийство?

Л. ПЕЧАТНИКОВ: Я еще раз вам говорю: мы не знаем, каково это пациенту. Об этом мы, наверное, узнаем не раньше, чем догоним его в мире ином и сможем его об этом спросить, если нам представится такая возможность. Но я это оцениваю, прежде всего, с точки зрения врача, моего коллеги, который лишает человека жизни. И я считаю, что это абсолютно невозможно.

А. НАРЫШКИН: Я напомню, вы слушаете передачу «Дорожная карта» на «Эхе Москвы», в гостях у нас сегодня Леонид Печатников, зам мэра Москвы по вопросам социального развития, и Наталья Ривкина, онкопсихиатр. Давайте сейчас послушаем наш последний материал, который подготовила корреспондент Наталья Жукова, о том, как к эвтаназии относятся в США. Там такой уход из жизни разрешен не по всей стране, а всего лишь в нескольких штатах.

(звучит запись)

Н. ЖУКОВА: Только в четырех штатах США легализован один из видов пассивной эвтаназии, при котором смертельный препарат после разрешения врача принимает или вводит внутривенно сам пациент. Вместо термина «эвтаназия» в Америке используют длинное словосочетание «самоубийство с помощью врача», и для многих американцев разница в этих терминах не только юридическая, но и этическая: никто не должен своими руками, пусть даже невольно, приносить смерть другому человеку. Самоубийство с помощью врача официально разрешено только в штатах Орегон, Вашингтон, Вермонт и в очень ограниченном виде в штате Монтана, но процедура получения разрешения на смерть в них всех приблизительно одинакова.

К примеру, в Орегоне законом может воспользоваться только резидент этого штата, не моложе 18 лет, больной неизлечимым заболеванием, которое, по медицинским прогнозам, должно стать причинной смерти в ближайшие 6 месяцев. Такой пациент должен дважды обратиться к лечащему врачу с устной просьбой, и между обращениями должно пройти не менее 15 дней. Считается, что этого времени достаточно, чтобы передумать. После этого решение должно быть утверждено другим независимым врачом. Когда все разрешения получены, то больному выписывают барбитурат быстрого действия.

С момента принятия закона «Смерть с достоинством» в 1997-м году в Орегоне каждый месяц этим правом пользуются от 60 до 80 больных. Правда, нельзя сказать, что запланированный уход из жизни всегда проходит гладко. Например, в отчете департамента Орегона по здравоохранению указано, что сильные дозы барбитуратов могут спровоцировать рвоту во время того, как человек теряет сознание. Также препарат может вызвать депрессию, агрессивное поведение или неконтролируемый страх. В качестве примера в отчете описан случай, произошедший в Портленде. После того как мужчина принял смертельную дозу препарата у себя дома, побочные действия, по словам его жены, были настолько невыносимыми, что она не выдержала и вызвала службу спасения. Мужчину госпитализировали, и, в итоге, он выжил. По официальным данным департамента здравоохранения Орегона это самый распространенный вид осложнений, который происходит, в среднем, 2-3 раза каждый месяц. Как указывается в докладе, лечащий врач не всегда точно может предугадать, как подействует препарат.

Дискуссия о том, нужно ли легализовать эвтаназию в каком бы то ни было виде, до сих пор не прекращается в США. По последнему совместному опросу интернет-издания «Huffington Post» и сайта YouGov, 50% взрослых респондентов заявили, что самоубийство с помощью врача должно быть легализовано на всей территории США. 29% выступили против, и еще 21% опрошенных сказали, что затрудняются ответить. К сторонникам эвтаназии присоединился и знаменитый физик Стивен Хокинг, который уже 23 года сражается с тяжелым заболеванием, приведшим его к параличу. «Мы не даем страдать животным – так почему же не разрешить это людям?» - заявил Хокинг в интервью BBC в сентябре этого года.

А. НАРЫШКИН: Наталья Жукова, журналист из Соединенных Штатов.

А. СОЛОМИН: Если позволите, я напомню, Алексей Соломин, Алексей Нарышкин, программа «Дорожная карта». Леонид Печатников, заместитель мэра Москвы по вопросам социального развития, Наталья Михайловна Ривкина, онкопсихиатр. Слушателям вопрос обращу, последнее на сегодня голосование. Если вы считаете, что вот после всего услышанного, после изложения позиции наших гостей, после иностранного опыта, в России следует легализовать эвтаназию, то ваш номер 660-06-64. Если вы… если наши гости вас убедили, и вы… или вы до этого считали, что эвтаназии в России быть не должно, то 660-06-65.

660-06-64, если вы за легализацию эвтаназии. 660-06-65 – если против.

А. НАРЫШКИН: На смс вот, опять же, комментарии. «У свободного человека должно быть право на жизнь и право на добровольную смерть. Это его право, чем бы он его ни мотивировал».

А. СОЛОМИН: У меня есть маленький вопрос, может быть, уточнение. Леонид Михайлович, или Наталья Михайловна, кто согласится ответить: вот а есть для вас принципиальная разница между тем, врач убивает человека или врач дает человеку какой-то шприц, не знаю, как сказать, с каким-то препаратом, и человек сам себе вводит его? Принципиальная, этическая, может быть, разница есть в этом?

Л. ПЕЧАТНИКОВ: Ну, наверное, здесь есть какие-то тонкости чисто юридические. Для меня разницы особой нет, если пациент получает из рук врача аппарат смерти. На мой взгляд, врачи лишены такого права. Не знаю, Наталья Михайловна как…

Н. РИВКИНА: Я согласна.

А. СОЛОМИН: Ну, мы подводим итоги нашему разговору. Может быть, вы сможете вот из тех материалов, которые вы услышали, обратить внимание на какие-то вещи, которые, может быть, нам могли быть полезны. Или все-таки международный опыт, вот как вы сказали – это скатывание к бронзовому веку или куда хуже?

Л. ПЕЧАТНИКОВ: Ну, во-первых, международный опыт не так однозначен. Мы с вами, в общем, пока с трудом находим страны, во всяком случае, по количеству, которые все-таки легализовали эвтаназию, да? Даже Бельгия, она ведь тоже не однородная, и эвтаназия легализована в Бельгии, конечно, но если там и возникают эти истории, то они возникают во Фландрии, в Валлонии их практически не бывает. Поэтому мне кажется, что, на счастье человечества, во многих странах к этому все-таки относятся гораздо ответственнее.

Что касается права свободного человека на смерть. Конечно, у свободного человека есть право на смерть, но когда мы говорим об эвтаназии, я хотел бы вот вашему корреспонденту уточнить, мы говорим о смерти, носителем которой является врач. Вот что очень важно. И мы обсуждаем не столько проблему самоубийства – право на самоубийство, наверное, есть у любого человека, наверное. Но мы говорим с вами о том, что это человек, который хочет этот грех, назовем это так, традиционно, этот самый несмываемый грех, который только есть, переложить на кого-то другого, в данном случае на врача. И мы обсуждаем вопрос, имеет ли право врач взять на себя это право. По моему глубокому убеждению, не имеет.

А. НАРЫШКИН: У нас полторы минуты остается до конца эфира, хотел вам задать последний вопрос, Наталья Михайловна. Все-таки почему в нашей стране не надо сейчас или в принципе, вообще, даже в другие годы, почему не надо легализовывать эвтаназию?

Н. РИВКИНА: Ну, я хотела обратить ваше внимание, это прозвучало во многих интервью, что там, где легализована эвтаназия, решение об эвтаназии считается законным со стороны пациента, когда он полностью информирован о своем заболевании, прогнозе, возможных методах лечения, он имеет полноценное обезболивание, он прошел освидетельствование психиатра и он имеет полноценную поддержку со стороны психиатра, то есть все симптомы, связанные с депрессией и прочими состояниями, которые могут провоцировать суицидальные переживания, они полностью купированы. И до тех пор, пока в России не будет полноценной системы сопровождения пациентов в этих вопросах, говорить об эвтаназии более чем преждевременно и, наверное, незаконно по отношению к больным.

А. НАРЫШКИН: Леонид Михайлович, полминуты. Еще раз, если можно, повторите вашу позицию, почему нам в России эвтаназия не подходит, ни в коем случае, насколько я понял, нельзя ее будет у нас легализовывать.

Л. ПЕЧАТНИКОВ: Я на протяжении почти часа пытаюсь всех убедить в том, что моя позиция достаточно категорична. В наших условиях, да и не только в наших, перекладывание греха самоубийства на плечи другого человека, особенно человека, который принял клятву Гиппократа – а только это является эвтаназией – на мой взгляд, абсолютно невозможно. Поэтому я считаю, что легализовывать эвтаназию, тем более в государстве с тысячелетними нормами христианской этики, когда я даже говорю не о религии, а об этике, на мой взгляд, абсолютно невозможно. Это моя такая жесткая позиция.

А. СОЛОМИН: Спасибо большое. Подведу быстренько итоги голосования. 58,6% проголосовавших выступают за легализацию эвтаназии в России, 41,4% - против.

Аркадий Сухолуцкий, Бельгия

Закон о легализации эвтаназии власти Бельгии приняли весной 2002-года. Его инициатором стал депутат-социалист Филипп Мау, который утверждал, что человек, который умирает, и страдает от невыносимой боли - является "единственным судьей своей жизни" ..

С начала нулевых количество людей выбирающих этот способ ухода из жизни неуклонно растет. Так если на следующий год после принятия закона к эвтаназии прибегли 200 пациентов, то в 2004-ом их было уже 360. В прошлом году в Бельгии было зарегистрировано 1432 случая эвтаназии, что на 25% больше, чем в 2011-ом. Большинство пациентов - люди старше 60 лет, у которых диагностированы онкологические заболевания.

Одно из условий для удовлетворения просьбы на эвтаназию - человек должен быть в здравом уме, принимать решение добровольно, обдуманно и неоднократно повторить просьбу о проведении соответствующей процедуры.

На сегодняшний день, пациент, страдающий неизлечимой болезнью, должен не только достичь совершеннолетия, но и несколько раз письменно подтвердить свое намерение уйти из жизни.

Эвтаназия должна производиться минимум через месяц после обращения человека. Закон также предусматривает, что пациент должен все знать о своей болезни, знать о методах и способах лечения. Необходимо отметить - Закон об эвтаназии предоставляет бельгийцам возможность бесплатно получать обезболивающие препараты, чтобы пациенты, которым не хватает денег, не шли бы на эвтаназию просто из-за неспособности выдержать тяжелую боль.

В то же время, уже с апреля 2005-го, набор для смертельной инъекции стоимостью 60 Евро продается в двухстах пятидесяти аптеках страны. Купить его может только практикующий семейный врач. Новшество ввели, в связи с тем, что 40% из обратившихся с просьбой об эвтаназии хотят провести её в домашней обстановке, с помощью семейного врача, а не в условиях обычной больницы.

Набор включает в себя ряд медикаментов, в том числе инъекцию, которая погружает человека в глубокий сон. Подобное вещество используется в Соединенных Штатах при исполнении смертных приговоров. В состав инъекции входят препараты, доступные лишь в больнице и расход которых строго контролируется. Семейные врачи занимающееся частной практикой, не имеют свободного доступа к ним. Приобрести комплект можно по предварительной записи. Единственное условие - врач должен придти за ним лично.

Спустя десять лет в Бельгии задумались и об эвтаназии для детей. Бельгийская Социалистическая партия внесла на рассмотрение в Парламент страны поправки в Закон об эвтаназии. Дебаты по которому идут полным ходом. Поправки к закону должны приняты или отвергнуты парламентариями до конца 2013-го. Депутатам предстоит решить - позволить ли добровольный уход из жизни и безнадежно больным детям ?

Согласно новому закону, с желанием самого ребенка должны быть согласны родители. К просьбе будет прилагаться заключение опытного психолога, который должен убедиться - ребенок полностью понимает все последствия своей просьбы и действительно не хочет жить. Для детей, страдающих от болезней, которые затрагивают мозг и не способны принимать решения, будет достаточно желания родителей и разрешения врачей.

В законопроекте, в частности, идет речь о больных неизлечимыми заболеваниями и понимающих свое положение несовершеннолетних, страдания которых невозможно облегчить.

"- Наша идея в том, чтобы найти юридический выход из тех драматических, душераздирающих ситуаций, которые складываются время от времени” - заявил лидер партии социалистов Тьерри Гие.

Либералы и социалисты, похоже, едины - возраст не должен рассматриваться в качестве решающего критерия в случае, когда речь идет об эвтаназии. Кроме несовершеннолетних, социалисты предлагают распространить закон и на пациентов, страдающих болезнью Альцгеймера, а также другими неизлечимыми заболеваниями.

Однако случай с Натаном Ферхельстом вновь привлек внимание к теме добровольной эвтаназии. Сорока четырех летний транранссексуал ушел из жизни после серии операций по смене пола.

По словам сотрудников больницы в Брюсселе Натан родившийся женщиной, так и не смог оправиться от тяжелейшей психологической травмы, связанной с перевоплощением в мужчину. Он скончался в брюссельской больнице в начале октября. Два врача предварительно подтвердили, что он не страдал депрессией.

Борис Ентин, Израиль

Закон об эватаназии, который называется в Израиле законом об умирающем больном, был утвержден Кнессетом почти 8 лет назад – в декабре 2005 года и вступил в силу 15 декабря 2006 года. Отмечу, что одним из его авторов был русскоязычный депутат – Роман Бронфман. Закон разрешает только так называемую "пассивную эвтаназию", то есть, он дает право врачам удовлетворять просьбы безнадежно больных отключить их от аппаратов искусственного жизнеобеспечения без обращений в судебные инстанции. Ни о каких смертельных инъекциях в законе не упоминается. Активные действия, следствием которых может стать смерть безнадежного больного, в Израиле по-прежнему запрещены.

Тут возникает вопрос: кто является с юридической точки зрения безнадежно больным. Согласно закону, это человек, страдающий неизлечимым заболеванием, которому по прогнозу врачей остается жить не более двух недель. Врачи наделяются правом не продолжать лечение, если оно причиняет пациенту страдание и по сути бессмысленно. Разумеется, прекращать лечение врачи смогут, только заблаговременно заручившись согласием пациента.

Принятие закона сопровождалось бурной общественной дискуссией, активное участие в которой принимали религиозные круги. Как известно, в Израиле религия не отделена от государства и поэтому такой вопрос как добровольный уход из жизни не мог быть решен без участия авторитетных священнослужителей. По мнению абсолютного большинства раввинов, эватаназия не имеет права на существование. В подтверждение этому многие приводят эпизод из Библии, из Второй книги царств. Как вы, возможно, помните, царь Саул, потерпевший поражение на поле брани, решает покончить с собой и падает на меч. Однако попытка самоубийства оказывается неудачной и смертельно раненый царь просит оказавшегося рядом юношу-амалекитянина избавить его от мук и убить его. Юноша выполняет эту просьбу, но когда об этом узнает царь Давид, он велит казнить юношу. Это трактуется многими религиозными авторитетами как указание на неприемлемость лишения жизни человека, даже по его просьбе. После принятия закона об эвтаназии – уточним, пассивной эвтаназии – общественная дискуссия на эту тему утихла и вопрос о принятии иного закона, разрешающего активные действия, направленные на прекращение жизни смертельно больного человека, пока, по крайней мере, не обсуждается.

Тоня Самсонова, Великобритания

Всю информацию о том, где и как лечиться, если заболел, британцы находят на сайте NHS – национальной системы здравоохранения. Там есть пошаговые инструкции лечения от гриппа и гастрита, там же есть раздел про эвтаназию. Активная эвтаназия запрещена на территории Великобритании написано на сайте, в зависимости от обстоятельств того, кто помог пациенту покончить с жизнью ждет срок от 14 лет до пожизненного. Но на той же странице государственного сайта приводится объяснение того, как можно совершить эвтаназию 1) находясь в здравом уме пациент пишет заявление о том, что хочет покончить с жизнью 2) Умственное состояние пациента проверяется и NHS подтверждает, что он в здравом уме делает информированное решение 3) Есть подтверждение врача, что пациент страдает от невыносимой боли и нет медицинской возможности его вылечить. Право различает два вида эвтаназии – активную и пассивную. Активная – пациенту вводится препарат, который приводит к смерти. Пассивная – пациенту перестают оказывать то лечение, которое поддерживало жизнь, то есть отключают от систем жизнеобеспечения. В зависимости от ситуации англичанам предлагается поехать в Бельгию, Голландию, Люксембург – где разрешена активная форма, или в Швейцарию, Германию, Мексику или американский штат Орегон, где разрешена пассивная.

Есть еще одна классификация эвтаназии, сущетсвенная для британского права. Ее можно сделать по заявлению пациента, но пациент может не находится в состоянии здравого ума. В 2007 году приняли акт о Ментальных способностях, если пациент страдает от возрастной деменции или находится в бессознательном состоянии, он может заранее назначить себе представителя, который сможет написать заявление о суициде за него. Этот акт открыл возможность для нового бизнеса. Например, есть организация Сострадание в смерти. Их целевая аудитория – пожилые семейные пары, которым рассказывается, как они могут оформить документы друг для друга. Право принимать решение о смерти можно оформить не только на родственников, поэтому в тексте брошюры используется выражение – тот, кого вы любите и тот, кто любит вас. Шестидесятилетнему мужчине продают услугу – оформить возможность принимать решения о жизни жены, если она будет в коме. Речь идет только о пассивной эвтаназии. В брошюре множество фотографий любящих друг друга стариков.

Я нашла финансовые данные компании, оборот небольшой – около миллиона фунтов, зато норма прибыли 70%. Это при средней в Британии в 3-4%. Оформлять право на эвтаназию – это очень прибыльный бизнес.

Наталья Жукова, США

Только в четырех штатах США легализован один из видов пассивной эвтаназии, при котором смертельный препарат после разрешения врача принимает или вводит внутривенно сам пациент.

Вместо термина эвтаназия в Америке используют длинное словосочетание «самоубийство с помощью врача» (Physician-assisted suicide). И для многих американцев разница в этих терминах не только юридическая, но этическая : никто не должен своими руками, пусть даже невольно, приносить смерть другому человеку.

«Самоубийство с помощью врача» официально разрешено только в штатах Орегон, Вашингтон, Вермонт, и в очень ограниченном виде в Монтане, но процедура получения разрешения на смерть в них всех приблизительно одинакова.

К примеру, в Орегоне законом может воспользоваться только резидент этого штата, не моложе 18 лет, больной неизлечимым заболеванием, которое по медицинским прогнозам должно стать причиной смерти в ближайщие шесть месяцев. Такой пациент должен дважды обратиться к лечащему врачу с устной просьбой, и между обращениями должно пройти не менее 15 дней. Считается, что этого времени достаточно, чтобы передумать. После этого, решение должно быть утверждено другим независимым врачом. Если все разрешения получены, то больному выписывают барбитурат быстрого действия.

С момента принятия закона «Смерть с достоинством» в 1997 году, в Орегоне каждый месяц этим правом пользуется от 60 до 80 больных,

правда нельзя сказать, что запланированный уход из жизни всегда проходит гладко . Например, в отчете департамента Орегона по здравоохранению

указано, что сильные дозы барбитуратов могут спровоцировать рвоту, во время того, как человек теряет сознание, также препарат может вызвать депрессию, агрессивное поведение или неконтролируемый страх.

В качестве примера, в отчете описан случай произошедший в Портленде. После того, как мужчина принял смертельную дозу препарата у себя дома, побочные действия по словам его жены были настолько невыносимыми, что она не выдержала и вызвала службу спасения. Мужчину госпитализировали и в итоге он выжил. По официальным данным департамента здравоохранения Орегона, это самый распротраненый вид осложнений, которые происходят в среднем два-три раза каждый месяц. Как указывается в докладе, лечащий врач не всегда точно может предугадать, как подействует препарат.

Дискуссия о том, нужно легализовывать эвтаназию в каком бы ни было виде до сих пор не прекращается в США. По последнему совместному опросу интернет-издания Huffington Post и сайта YouGov 50% взрослых респондентов заявили, что «самоубийство с помощью врача». должно быть легализовано на всей территории США, 29% выступили против, и еще 21% опрошенных сказали, что они затрудняются ответить. К сторонникам эвтаназии присоединился знаменитый физик Стивен Хокинг, который уже 23 года сражается с тяжелым заболеванием, приведщим его к параличу. «Мы не даем страдать животным, так почему не разрешить это людям» - заявил Хокинг в интервью BBC в сентябре этого года.