Что такое агрессия (Л. Берковиц)

Что такое агрессия?

Слишком много значений

Первый шаг, который нужно сделать, чтобы понять сущность агрессии, состоит в том, чтобы найти ясную и точную формулировку этого термина. Вообще говоря, эта книга, как и многие другие ориентированные на исследование работы, определяет агрессию как любую форму поведения, которая нацелена на то, чтобы причинить кому-то физический ши психологический ущерб. Хотя все больше и больше исследователей используют такое определение, оно не является общепринятым, и сегодня термин «агрессия» имеет много различных значений как в научных трудах, так и в обыденной речи. В результате мы не всегда можем быть уверены в том, что же имеется в виду, когда индивид характеризуется как «агрессивный» или действие определяется как «насильственное». Порою и словари оказываются не слишком полезными. В некоторых из них говорится, что слово «агрессия» обозначает насильственное нарушение прав другого лица и оскорбительные действия или обращение с другими людьми, равно как и дерзкое, ассертивное поведение. В этом определении представлены весьма разнообразные действия, но все они обозначаются словом «агрессия». Специалисты в области психического здоровья и исследователи поведения животных не более точны в определениях, чем подобные словари; используя термин «агрессия», они тоже имеют в виду несколько различных значений.

Следуя значениям обыденной речи

Иногда понятие агрессии использовалось в крайне широком значении. Так, например, многие психоаналитики постулируют наличие общего агрессивного драйва, который обусловливает широкий спектр поведенческих актов, многие из которых не являются по своей природе явно агрессивными. Как агрессия рассматривается не только немотивированное нападение на другого человека, но и стремление к независимости или энергичное отстаивание собственного мнения. Столь широкое понимание значения термина может создавать серьезные проблемы. Наряду с сомнительным допущением относительно существования общего драйва, который может проявляться через самые разнообразные действия, данная концепция испытывает существенное влияние слов из обиходного языка — момент немаловажный и заслуживающий специального комментария.

Рассмотрим, например, книгу об агрессии, написанную для широкого читателя. Автор утверждает, что «не существует четкой границы между теми формами агрессии, о которых приходится сожалеть, и такими, которые необходимы для самосохранения». Для этого автора агрессия является не только намеренным стремлением причинить вред другому человеку, но и «основой интеллектуальных достижений, утверждения независимости и даже собственного достоинства, которое дает человеку возможность высоко держать голову, находясь среди других людей». А для доказательств существования общего агрессивного драйва автором используются главным образом примеры словоупотребления:

«...слова, используемые нами для описания интеллектуальной деятельности, — это слова, относящиеся к агрессии. Мы атакуем проблемы или вгрызаемся в них. Мы овладеваем проблемой, борясь и преодолевая ее сложность»(Storr, 1968, p. X).

Эта концепция агрессии настолько широка, что включает в себя вообще все, что обозначается в нашей культуре словом «агрессия». Поскольку ассертивность часто называется словом «агрессия» — как, например, когда мы говорим об «агрессивном продавце», который настойчиво и энергично старается продать товар,— понятие агрессии по такой логике должно включать и ассертивность вместе со всеми другими формами энергичного и решительного поведения. Более того, утверждается, что у всех этих разнообразных действий одна и та же мотивация. Действительно, весьма спорная гипотеза.

Определение агрессии без учета мотивационных предпосылок

Другой крайностью являются узкоспециальные определения агрессии, игнорирующие какие бы то ни было мотивационные предпосылки. Арнольд Басс предложил наиболее, быть может, известную из таких безмотивационных концепций (Buss, 1961). В то время когда Басс писал свою книгу (содержащую первый обзор новейших психологических исследований человеческой агрессии), он находился под влиянием предубеждений, которые бихевиористы питают против так называемых «менталистских» концепций. Поэтому Басс попытался определить агрессию дескриптивным способом, не используя субъективные идеи, такие, как «намерение». Басс указывал, что намерения было бы трудно оценить объективно; ведь, нападая на кого-либо, агрессоры нередко представляют свои цели ложным образом, и даже если они хотели бы оставаться верными истине, то могут оказаться не в состоянии определить, к чему же они стремились на самом деле. С этой точки зрения агрессия лучше всего определяется просто как «причинение вреда другому человеку».

Подобное определение сразу же порождает очевидную проблему, невозможно отрицать, что «причинение вреда другому человеку» совсем неравнозначно умышленной попытке причинить кому-то вред.

Пешеход, нечаянно толкнувший кого-то в потоке людей, конечно же, должен трактоваться иначе, чем школьный хулиган, намеренно обижающий других детей. А что мы скажем о тех случаях, когда человек намеренно причиняет страдание другим людям, чтобы помочь им, как, например, дантист или хирург?

Агрессия как неправильное поведение

Другой способ дать определение агрессии, игнорируя понятие намерения, состоит в том, чтобы описывать агрессивное поведение как нарушение социальных норм. Не только многие неспециалисты, но и профессиональные психологи нередко называют человека агрессивным, если он или она совершает действия, нарушающие принятые в данном обществе правила поведения. Разделяя эту позицию, выдающийся психолог Альберт Бандура отмечал, что многие из нас обозначают поведение как «агрессивное», когда оно противоречит социально одобряемой роли (Bandura, 1973). Человек, использующий нож для того, чтобы ограбить кого-то, явно нарушает социальные нормы. Любой из нас сказал бы, что такой владелец ножа агрессивен, в то время как хирург, оперирующий пациента, никоим образом не агрессор, ибо его действие составляет часть социально одобряемой деятельности. Ясно, что слово «агрессия» для большинства людей имеет негативные коннотации, и мы, как правило, не называем чьи-то действия агрессивными, если одобряем эго поведение. Но должны ли исследователи, изучающие агрессию на научной основе, определять ее как поведение, нарушающее социальные нормы и правила, лишь потому, что такая трактовка широко распространена?

Следует прояснить два вопроса: во-первых, правомерно ли ограничивать понятия, используемые в социальных науках, значениями, присущими словам повседневного языка, и во-вторых, действительно ли полезно трактовать агрессию как действия, нарушающие социальные правила?

Должны ли исследователи ограничиваться значениями повседневного смысла?

Рассмотрим сначала первый вопрос. На мой взгляд, большинство исследователей согласны, что жесткая приверженность к повседневному языку может тормозить научную мысль. В то время как любая наука стремится разрабатывать термины, которые имеют ясные и специфические значения, обыденный язык часто бывает неопределенным и неточным. Слово «агрессия» в повседневной речи имеет много значений, и зачастую трудно понять, что подразумевается в том или ином конкретном случае. Что имеют в виду неспециалисты, характеризуя кого-то как «агрессивную» личность? Говорят ли они, что этот человек часто нарушает социальные нормы (и если это так, то какие нормы?), или же речь идет о том, что данный индивид часто демонстрирует свою ассертивность и независимость, или, наконец, то, что она или он проявляет злонамеренность и враждебность по отношению к другим людям? Помимо неправильного поведения, термин «агрессия» может обозначать и многие другие вещи, но мы не всегда уверены в том, какое именно значение вкладывает в это понятие человек, его употребляющий. Исследователи должны избегать неточности повседневного языка с тем, чтобы наши коллеги, студенты и широкая публика — а в конце концов и мы сами — могли иметь четкое представление о том, что же мы имеем в виду.

Можно ли рассматривать агрессию только в качестве социально порицаемого явления?

Второй вопрос тесно связан с первым. Независимо от того, пользуемся мы значениями повседневного языка или нет, стоит ли рассматривать агрессию как поведение, связанное с нарушением социальных правил? Мой ответ — «нет», ибо мы не всегда можем точно определить, какие именно правила и социальные нормы релевантны рассматриваемому действию.

Предположим, человеку нанесли оскорбление. В состоянии ярости он бьет того, кто его оскорбил. Некоторые из наблюдателей, разумеется, не назовут этого человека агрессивным, ведь он был прав в своем желании отомстить или наказать обидчика. Немало найдется и таких, кто считает, что с точки зрения морали лучше «подставить другую щеку». Действие, рассматриваемое одними как нормальное и оправданное отмщение, другими расценивается как неоправданная агрессия. Примером может служить отношение к насилию, широко распространенному в американских семьях. Представители правопорядка и большинство медиков считают, что родители, бьющие своих детей, агрессивны. Однако, если вы спросите об этом самих родителей, многие из них, вероятно, скажут, что они вовсе не агрессивны, а только добиваются дисциплины от своенравных и непослушных подростков (Kadushin & Martin, 1981). Такой же ответ дали бы мужья, которые бьют своих жен. На основе опроса состоящих в браке мужчин и женщин Страус, Джеллес и Стейнметц пришли к заключению, что многие мужья рассматривают «брачное свидетельство как лицензию, позволяющую бить жен» (51:гаи5, Gelles & Steinmetz, 1980, p. 3). Эти люди считают, что они имеют право бить своих жен, если жены нарушают их правила. Наблюдая, как мать отшлепала своего ребенка, вы будете думать, что она агрессивна, если не одобряете такое поведение, но отрицать ее агрессивность, если вы ей симпатизируете. А как расценивать действие террористов, захвативших авиалайнер и угрожающих пассажирам? Большинство людей во всем мире осуждают подобные действия и считают террористов преступниками, совершающими грубое насилие. Однако сами террористы утверждают, что они борются за справедливое дело.

Если мы сталкиваемся с проблемой, пытаясь определить, являются ли допустимыми действия наших соотечественников и современников, то представьте себе трудности, с которыми мы встретимся, если придется квалифицировать поведение людей других культур и других исторических периодов. Лишь несколько сотен лет назад в большинстве западных стран муж имел законное право убить свою неверную жену и ее любовника. Что мы скажем о главном персонаже шекспировской трагедии «Отелло»? Был ли Отелло агрессивен, когда лишал жизни Дездемону, думая, что она была ему неверна? Признаваясь в убийстве, он фактически отрицал, что это было преступление, говоря, что «поступил на законных основаниях».

Исходя из концепции агрессии как неправильного поведения, в любом из приведенных примеров мы называем случившееся «агрессией» или отрицаем это, только исходя из того, какую сторону конфликта одобряем. Такое положение дел нельзя признать удовлетворительным. Определение действия как агрессивного или как не являющегося таковым становится произвольным. Агрессия осуждается обществом (к счастью), но было бы неправильным делать социальное неодобрение необходимой частью определения агрессии.

Цели агрессии

Большинство исследователей настаивают на том, что подлинно адекватное определение агрессии должно соотноситься с намерением нападающего. Однако, хотя почти все теоретики согласны, что агрессия — это намеренное действие, отсутствует общее понимание целей, которые преследуют агрессоры, когда стремятся причинить вред другим людям. Хотят ли нападающие главным образом причинить ущерб своим жертвам или же стараются достичь еще каких-то целей? Это один из главных вопросов научного исследования агрессии, и ученые дают на него различные ответы. См. →