Почему нас не любят за границей

​Путешествуя по свету, невольно становишься этнографом поневоле и замечаешь типичные реакции соотечественников на непривычную среду обитания.

Уверен, что многие из отдыхающих люди приличные, положительные и во всех смыслах хорошие. Но как известно, именно ложка дегтя портит бочку с медом, а поведение отдельных индивидов лучше всего описывает социум. Наверное, здесь, как и в армии, оценка идет не по самым умным представителям общества, а по самым неказистым, глупым, развязанным. Так же, как и скорость эскадры равна скорости самого медленного корабля, так и развитие общества надо оценивать по его самым слабым членам. Речь не идет об отдельных случаях патологии, если не говорить о ком-то уровня Нерона или Герострата, то есть тех, кто в своей патологии был значителен и стал общемировым достоянием. Я говорю об обычных среднестатистических людях, что попадают за границу и демонстрируют, на что способна страна и народы, ее населяющие.

Меня всегда искренне возмущало отношение Германии к выдаче виз для россиян – формализм, возведенный в степень.

Необходимы все бумажки до последней, ни одного дня сверх запрошенного, частые отказы без объяснения причин. Подчеркну, что я ни разу не сталкивался с серьезными проблемами в консульстве Германии и всегда находил общий язык с ними, выполняя все нехитрые требования. Но некая предвзятость все-таки витает в воздухе, и намного проще получить Шенген у французов или испанцев, где нет такого пристального внимания.

Прилетая в Германию из России, я каждый раз попадаю в очередь из соотечественников, где у каждого спрашивают обратный билет, иногда бронь на гостиницу или что-то подобное.

Прилетая не из России или СНГ, а из других стран с визовым режимом, я такого не видел никогда. И меня всегда такое отношение злило, словно нас считают людьми ненадежными, теми, кто только и мечтает остаться в этой стране. С моим паспортом, который проштампован немецкими визами насквозь, можно было рассчитывать на иное отношение, но правила для всех примерно одинаковы, равно как и предубеждения.

В этой небольшой зарисовке позволю себе рассказать о нескольких встречах и наблюдениях, сделанных за неделю в Берлине, которые отлично объяснят, почему нам еще долго ждать безвизового режима с Европой или облегчения в получении виз.

Также я прекрасно пониманию, что радетели государства российского и патриоты будут возмущены изложенным ниже и скажут, что я пытаюсь бросить тень на великую нацию (хотя Россия – это не одна нация, а множество народов, но их это не заботит).

Зарисовка первая. Александрплац, почти полночь

Легкий дождь, площадь, расположенная на бывшей стороне ГДР, почти не освещена, горят огоньки в кафе, расположенном в основании телевизионной башни, за столиками сидит несколько компаний.

Вокруг в темноте слоняются турки, которые обжили этот район и от которых шарахаются местные немцы, вне зависимости от того, где они родились – на Востоке или на Западе. Турки воспринимаются инородным элементом, и местные их побаиваются, хотя эксцессов как таковых почти не бывает, и в городе безопасно.

Прилетев из Амстердама, я бреду в сторону ратуши, чтобы перекусить, но в последний момент заруливаю в мюнхенскую пивную, чтобы заказать каппучино и кусок яблочного пирога.

Официантка притаскивает шесть кружек с пивом и, осторожно вальсируя, несет мой кофе. Ей тяжело нести чашку, и когда она ставит ее на стол, то громко сообщает – «каппучино». Мы все смеемся удачной шутке с подтекстом. Несуразность кофе в немецкой пивной очевидна, и это подчеркивается отдельно. Мне наплевать, так как хочется есть. За соседней скамейкой, напротив меня, общаются американцы и местная компания, быстро шуточки перерастают в знакомство, фотографирование друг друга – обмен мнениями о ничего не значащих событиях.

Хочу отдельно отметить, что немецкая система образования работает очень надежно и просто – большинство молодых людей хорошо знают английский язык и выходят из школы, способные не просто говорить на нем, но и читать, писать.

В Германии нет проблемы с тем, чтобы спросить дорогу или поболтать с кем-то из местных – язык знают многие, хоть и не большинство. В сравнении с Россией, где английский знают в объеме школы и говорят с ужасающим акцентом, это просто небо и земля. У нас ожидать того, что в Москве в спальном районе вам подскажут что-то на английском, точно не стоит.

На часах одиннадцать вечера, за соседний стол падает компания из пяти молодых ребят.

Оказываются русскими (я для простоты буду называть всех наших русскими, так как разбираться в их национальностях нет никакой возможности, а говорить «россияне» – означает перейти на кондовый язык канцелярита). Они громко и на повышенных тонах требуют меню, заведение битком и официанты носятся как угорелые. Мне удобно наблюдать за ними и своими соседями – реакция на шумных русских короткая и все объясняющая – «эти русские».

Мне кажется, что констатация факта, что ты русский, выводит общение с немцами на другой уровень, зачастую следуют уточнения и дополнительные вопросы, но первая реакция – своего рода бессознательное, когда человек проделывает автоматически ряд операций, чтобы обеспечить безопасность себя и пространства вокруг.

Наверное, в момент заявления «я русский» что-то в чужом сознании срабатывает как триггер, который переключает немцев в режим общения с опасным и малоконтролируемым зверем или, точнее, варваром.

От которого никогда не знаешь чего ожидать. Речь становится спокойнее, люди избегают каких-либо оценок или чего-либо, что может задеть. Многие наши соотечественники предпочитают быть в таких ситуациях не русскими – на прогулочном катере капитан знакомился с десятком человек и спрашивал: откуда вы? Молодая пара из Новосибирска (они болтали до того, рядом со мной), не моргнув глазом сказала, что они из Германии. Они не хотели быть русскими! Ах уж эта знакомая нам черта – дайте нам отель, где не останавливаются русские. Впрочем, эта черта вполне привычна и для англичан, и для немцев, французов, испанцев. Большинство из них на отдыхе не хочет видеть соотечественников. Правда, все они не хотят видеть на своем отдыхе русских, так как это гарантирует проблемы.

В Америке меня часто принимают за немца, особенно если прилететь из Германии, когда еще на слуху немецкая речь, и акцент становится соответствующим.

Постепенно он выветривается, но защитной грамотой и оберегом в любом, даже самом жутком гетто, становится искренняя фраза – «я русский». Местные криминальные мальчики не уважают русских, они их не понимают, и из этого непонимания произрастают опасения. Мы болтали в Чикаго с хорошими ребятами, имеющими черный цвет кожи, пистолеты под майками и наркотики на столах. Разговор шел за жизнь, но больше всего их интересовало, как много русских могут находиться вместе и не поубивать друг друга нафиг. Они не понимали этого и искренне пытались въехать в то, как мы отдыхаем, насколько часто происходят драки. Они не верили, что у нас все то же самое, и все довольно спокойно. По их словам, самые агрессивные существа на улицах – это русские, они ничего не понимают и на все вопросы отвечают прямой агрессией. По их словам, сказать на улице, что ты русский, означает признаться в том, что ты неуравновешенный социопат, который может просто пройти мимо, а может в момент наброситься на тебя и попытаться убить. Это вовсе не утрирование, это образ русского, который сформирован нами за границей.

В Германии все примерно так же, немцы боятся турок, а турки обходят по дуге всех, кто говорит на русском.

Я брел в темноте к ратуше, когда мне позвонили – болтая по телефону, я обратил внимание, как турки по дуге решили обогнуть меня, что показалось забавным – я был один, их было человек пять. В кафе под башней сидели русские парни, обсуждали баб и то, что можно выставить много халявной выпивки, тогда они сопьются и у них все состоится. Они кричали, махали руками и не обращали внимания, что за соседними столиками кто-то сидит. Мат лился рекой, они упивались тем, что сидят в Берлине ночью и обсуждают каких-то девушек. Им было комфортно, а о том, что вокруг есть еще кто-то, они искренне не подумали.

Зарисовка вторая. Здесь был Вася, или Как взять рейхстаг

Как вы отнесетесь к тому, что кто-то на Красной площади или поблизости напишет что-то красной краской на немецком языке?

Что-то доброе и хорошее, выражающее эмоции. Думаю, что вам как жителю страны будет очень неприятно такое свинство, и с высокой долей вероятности вы еще захотите, чтобы этих свиней держали дома.

В Берлине выражение эмоций наших соотечественников можно встретить во многих местах, иногда они пытаются это сделать на исторических памятниках, которыми заполнен центр города.

Что типично, многие воспринимают Германию как страну фашизма и проигравшую нам вторую мировую, а значит по умолчанию призванную терпеть все, что только русские могут придумать. Самое страшное в этом, пожалуй, то, что эти люди свято верят, что их должны терпеть, и они могут так себя вести.

Надо еще раз подчеркнуть, что так ведут себя не все люди, а только часть наших соотечественников.

Я понимаю, что они попадают в чужую среду, без знания языка, и им кажется этот мир очень опасным (в нем есть опасности, не без этого). Но тотальное непонимание окружающего мира часто приводит к необоснованной агрессии или выплеску эмоций, когда оказывается, что все не так опасно и плохо. Отсюда и отношение к нам как к нации неконтролируемой, варварской и которую нельзя надолго выпускать на люди.

К сожалению, это действительно так. Лучше всего проникаешься Россией, когда садишься в самолет, и багажные полки заполняются вещами. Обязательно находится соотечественник, что приходит последним, но требует места на полке именно над своим местом, хотя рядом и чуть дальше есть свободные места. Он качает права до последнего, портит нервы себе и окружающим. Ради чего? Он этого не знает, так как ему кажется, что он прав в такой малости и он хочет свою правоту доказать.

Жаль, но факт заключается в том, что мы как жители России своими поступками за границей демонстрируем неприятие простых норм воспитанности и здравого смысла.

Мы ведем себя зачастую как варвары, которые залезли в чужой огород со своим уставом. И не надо говорить, что нас не любят где-то там. Нас почти не за что любить, так как мы ведем себя отвратительно.