Педология

РАССКАЗ О ПЕДОЛОГИИ

Вы помните, в 30-х годах были такие "педологи"? Которые занимались "научным" "изучением" детей и уничтожили школу Макаренко? Сейчас их в прессе опять на щит поднимают, великими учеными представляют.

Ну так вот, когда я училась в школе, я видела этих педологов, так сказать, в действии, и даже побывала объектом их изучения. Мне тогда удалось, как мне кажется, подпортить им их "исследования", чем я и горжусь до сих пор. Горжусь потому, что ничего всерьез научного в их деятельности не было, а вреда они принесли много.

Наша школа (это была бывшая Константиновская гимназия) в довоенное время была опорной для педагогического института им. Покровского. Сейчас этого института нет - он влился в институт им. Герцена.

У педологов этого института в нашей школе был отдельный кабинет - как раз рядом с нашим классом. В том кабинете обитали тетки в белых халатах, как врачи. Когда они шли по коридору школы, они были такие важные, такие высокомерные, наших учителей почти что в открытую презирали.

У нас тогда, если учителю надо было приструнить расшалившегося ученика или разленившегося двоечника, лучшим средством была угроза: "Если не исправишьcя - к педологам отправлю".

Это было, действительно, страшно.

Во-первых потому, что кабинет педологов с их белыми халатами напоминал об уколах и прививках.

Во-вторых потому, что всякий двоечник, который в кабинет к педологам попадал, выходил оттуда со штампом "ДЕФЕКТИВЕН" в характеристике.

Время шло, кабинет исправно штамповал "ДЕФЕКТИВЕН" в характеристиках двоечников, и настал момент, когда двоечники кончились, и педологи взялись за успевающих учеников и за отличников.

Настал день, когда на прием к педологам направили и нас.

Мы сидели в коридоре, в креслах, как перед приемом у врача. Нас вызывали в кабинет по одному.

Первым вызвали нашего лучшего ученика, отличника.

Он там побыл какое-то время, а когда вышел, мы его завалили вопросами:"Ну что там, как там было? Что там с тобой делали?" Он отмахнулся:"А, ерунда! Задавали легкие вопросы: где у тебя ресницы, да где у тебя брови..." Но вот самым главным и самым опасным он счел наличие ШИРМЫ и ТЕТКИ, которая за ширмой сидела и все ответы ученика ЗАПИСЫВАЛА. Он нас предупредил, чтобы мы были осторожнее, не сказали лишнего. (Напоминаю читателю: на дворе 1930-е годы, в школьных стенгазетах Сталина называют "родным отцом всех детей" и дети усмехаются таким откровениям, а некоторые дети знают про чистки, - прим. ред.)

Что еще он рассказал, я услышать не смогла, потому что следующей вызвали меня.

Вхожу. Огромный кабинет. За столом сидит комиссия - примерно 10 или 15 теток в белых халатах, - точное их число сейчас не помню. Но первое, что бросалось в глаза входящему - ширма, за ней стол, и за столом - тетка, готовая записывать ответы ученика. С того места, на котором я стояла перед комиссией, тетка за ширмой не была видна, что она там делала - было не видно. Но при входе ее невозможно было не заметить.

Вопросов мне задавали много. Это была СИСТЕМА вопросов, на которые, по мнению педологов, мог ответить ребенок того или иного возраста. Правильность или неправильность моих ответов никак не оценивали, и это настораживало и беспокоило.

Вопросы предлагали в порядке усложнения, явно стремясь сравнить мое развитие с некоторым стандартом (в их понимании) для некоторого возраста, - возраста, который они должны были определить для моего развития.

Начали, действительно, с простейших вопросов вроде "покажи, где у тебя ресницы". Это, так надо понимать, был ясельный возраст.

Потом перешли к более сложным, более "взрослым" вопросам. Но тоже странным своей нелепостью в школьных стенах.

Меня спросили:"А как быстрее добраться из Ленинграда в Москву - пешком или на лошади?"

- "На лошади".

- "А как быстрее добраться от Ленинграда до Москвы - на лошади или на поезде?"

- "На поезде".

- "А как быстрее добраться от Ленинграда до Москвы - пешком или на поезде?"

- "На поезде"

- "А почему?"

Тут я почувствовала себя очень неуютно: они меня разыгрывают, или действительно, глупой считают? Мне мгновенно стало ясно, чего они от меня хотят: транзитивности отношения порядка. (Если a>b и b>c то a>c - прим.ред. для нематематического читателя). Но сразу стала ясна и полная несуразность их примера: чем таким последнее сравнение отличается от предыдущих, чтобы для выяснения его верности использовать транзитивность? Его верность выясняется теми же средствами, что и для предыдущих сравнений.

Я заколебалась, не зная, какой ответ им хочется получить, и, почувствовав себя униженной такими расспросами, решила проигнорировать транзитивность:

- "Ну, спрашиваете! Так то же поезд! (Мол, кто же этого не знает?)".

Они, вероятно, заметили мои колебания, потому что следующие вопросы были такими:

- "А как быстрее вскопать поле: лопатой или плугом с лошадью?"

- "Плугом".

- "А как быстрее вскопать поле: плугом с лошадью или трактором?"

- "Трактором".

- "А как быстрее вскопать поле: лопатой или трактором?"

- "Трактором".

- "А почему?"

Тут мне уже всерьез стало страшно. Значит мой предыдущий ответ им не понравился? Я чувствовала какой-то подвох. Но какой?

Увидев, что я колеблюсь, тетки истолковали это по-своему: мне сказали, что если я не знаю ответов на их вопросы, то так и могу отвечать "не знаю".

Я сразу почувствовала огромное облегчение, и сказала:

"Не знаю!"

Что они дальше меня спрашивали - я не помню, потому что с этого момента я прекратила вдумываться в их вопросы. Я даже вообще не слушала этих вопросов. Я просто дожидалась, когда очередная тетка закрывала рот, и говорила им:"Не знаю!".

Вышла из кабинета я очень довольная тем, что смогла им отомстить за унижение свое и своих товарищей. Единственное, что меня огорчало: мне было очень неудобно перед нашей учительницей. Она была ненамного старше нас, еще училась в педучилище, была такая вся беленькая, как вишня в цвету, и видно было, что умная. Она делала то, что ей полагалось по инструкциям, но сопровождала это такими интонациями, что нам ясно было ее отношение к этим дурацким инструкциям.

Педологи потом еще не раз проводили свои тесты. Но уже не индивидуальные, а массовые. Приносили в класс, например, книжки с картинками, в которых мы что-то должны были подчеркнуть или зачеркнуть. Например, на странице книжки был помещен ряд портретов лиц и педологи просили зачеркнуть красивое лицо. Надо сказать, что там были не просто некрасивые лица, - там были страшные уроды. Где они взяли таких уродов - не знаю. Но впервые в жизни видение таких уродов некоторых из нас потрясло до полного прекращения выполнения заданий теста. Понимали ли это педологи? Видимо - нет, если решились предложить нам такой тест.

Других детей шокировало то, что им приказали писать В КНИГЕ. Они никак не могли в себе преодолеть внутренний запрет на такую деятельность: для того, чтобы писать, предназначена тетрадка, а в книге писать нельзя!

Педологи заметили это, и стали убеждать детей: "Эта книжка на один раз, она ТОЛЬКО ДЛЯ ТЕБЯ напечатана, ее потом выбросят", - чем еще больше шокировали детей, приученных думать, что книга -

источник знаний ДЛЯ ВСЕХ.

На другом тестировании нам предложили несколько картинок и поручили зачеркнуть те из них, которые, по нашему мнению, лишние. Там была, например, картинка телеги, у которой в середине было приделано пятое колесо. Мы, городские жители, никогда не видели такую телегу, и не знали,

случайно ли это колесо там, или оно там нужно. Поэтому эту картинку, хотя она и была необычной,

мы не зачеркивали.

Педологи исходили из своей надуманной, жестко очерченной схемы развития ребенка в процессе взросления. Им не приходило в голову, что живой ребенок устроен сложнее, чем их схема. Но живых детей они сверяли с этой схемой, особо не заботясь ни об ее улучшении, ни об ее вариабельности, ни о достоверности результатов своих опросов.

Какой вердикт мне вынесла комиссия педологов - не знаю. Но лет через 30, когда я уже сама давно была преподавателем высшей математики, мне пришлось столкнуться с дамой, которая в те годы занималась таким же тестированием детей,- и я спросила ее: "Неужели вам всем тогда не приходило в голову, что дети могут быть оскорблены вашими вопросами; что они могут или специально вам отвечать не то, что требуется, или в связи с какими-то внешними обстоятельствами?".

И дама ответила, что им это не приходило в голову.

18.01.03. М.Ф. Тарасова.

Записал со слов автора 18.01.03 Сушков В.И.

СПбГТУ; е-журнал Математика в ВУЗе

Добавления

1. С.В.Ганцевич, один из постоянных авторов нашего журнала, сообщил, что когда-то слышал о причинах полного запрета Сталиным деятельности педологов (еще до Великой отечественной войны).

Якобы педологи представили Сталину статистику развития детей в стране. И в этой статистике значилось, что дети интеллигентов намного опережают в умственном развитии детей рабочих.

Получив такие выводы, Сталин немедленно ликвидировал и педологию, как науку в целом, и ее статистику. Действительно ли это было так - С.В.Ганцевичу и редколлегии не известно.