Фрустрация: определение и основные положения (Л. Берковиц)

Что такое фрустрация? Подобно «агрессии» слово «фрустрация» имеет множество различных значений. Даже среди психологов нет единого мнения по поводу того, что такое фрустрация; некоторые из них, говоря о фрустрации, имеют в виду внешний барьер, препятствующий достижению цели, в то время как другие обозначают этим термином внутреннюю эмоциональную реакцию, обусловленную тем или иным ограничением или препятствием на пути к цели (так, мы говорим, что «чувствуем себя фрустрированными»), Доллард и его сотрудники употребляли этот термин в первом из указанных значений. Можно сказать, что они описывали фрустрацию как внешнее условие, препятствующее индивиду в получении ожидаемых им удовольствий.

С этой точки зрения фрустрацию не следует приравнивать к простому отсутствию вознаграждения. Желаемый результат должен ожидаться. Ограничения не обязательно должны быть фрустрациями. Бедность, конечно же, лишает людей многих радостей жизни, но если мы принимаем определение Долларда и его сотрудников, то должны признать, что материальные лишения фрустрируют лишь настолько, насколько не позволяют бедному человеку иметь то, что он хотел и надеялся иметь. Строго говоря, нельзя фрустрировать тех, кому не на что надеяться. Французский социолог и политический деятель Алексис Токвиль (Alexis de Tocqueville, 1805-1859) в своей знаменитой книге «О демократии в Америке» (в русском переводе вышла в 1897 году) выражал, по сути, ту же самую идею фрустрации, когда утверждал, что ослабление тирании фактически может вести к политической смуте. Граждане страны могут «терпеливо сносить» гнет и несправедливость до тех пор, пока не дойдет до того, что «никакое улучшение положения не представляется возможным». Однако, замечает Токвиль, как только в умах появляется хотя бы проблеск осознания возможности облегчить страдания, то далее угнетение становится непереносимым. В то время как раньше граждане были только апатичными, теперь, с появлением надежды, они становятся активно негодующими. С этой точки зрения легко объяснимы, например, выступления протестующих китайских студентов в мае—июне 1989 года. Проведенная правительством экономическая либерализация и внедрение западных технологий пробудили у молодежи надежду и на политическую либерализацию. Политический гнет, который раньше они терпели молча, стал злом, теперь уже неприемлемым.

Соотношение «фрустрация — агрессия»

Доллард и его коллеги полагали, что любое агрессивное действие детерминировано предшествующей фрустрацией. Однако, как я уже отмечал в нескольких более ранних работах (см.: Berkowitz, 1989), эта концепция оказалась слишком размытой и не позволяла дифференцировать такие важные понятия, как эмоциональная и инструментальная агрессия. Инструментальная агрессия, также как и другие инструментальные действия, может быть результатом научения. В этом случае человек наблюдает за другими людьми, которым приносят выгоду их агрессивные действия, усваивает такое поведение, и теперь уже его собственные агрессивные действия совсем не обязательно должны порождаться предшествующими фрустрациями. По-видимому, было бы лучше ограничить соотношение «фрустрация — агрессия», говоря, что барьер на пути к достижению цели генерирует стимуляцию эмоциональной агрессии — тенденцию причинить вред другому лицу, и это становится самоцелью.

Сформулировав свой основной постулат, теоретики из Йельского университета обратились затем к факторам, могущим влиять на интенсивность порождаемого фрустрацией агрессивного побуждения. Я коротко изложу результаты проведенного анализа, и затем мы посмотрим, сколь эффективно их можно применить к ситуации, знакомой большинству из нас.

Вновь переформулировав оригинальную терминологию, можно сказать, что для Долларда и его сотрудников сила порождаемой фрустрацией стимуляции к агрессии прямо пропорциональна степени удовлетворения, которое фрустрированный индивид предвосхищал и не получил. Они доказывают, что люди, неожиданно столкнувшиеся с препятствием на пути к цели, тем более склонны причинять ущерб кому-то другому, чем интенсивнее предвкушавшееся удовольствие, чем полнее ограничения (препятствия) в получении каких угодно удовольствий и чем чаще блокируются попытки достижения целей.

Открытая агрессия не является неизбежной: альтернативные реакции на фрустрацию

Доллард и его коллеги понимали, разумеется, что не всякая фрустрация ведет к агрессии. В своей первой монографии они объясняли неагрессивные реакции в основном либо слишком слабым побуждением к агрессии, либо подавлением агрессивного драйва, вызванным угрозой наказания. Очевидно, что мы будем сдерживаться и не начнем атаковать кого-либо, если полагаем, что наши агрессивные действия доставят нам серьезные неприятности. Однако существует по крайней мере еще одна причина, по которой агрессия может открыто не проявляться. Два года спустя после опубликования упомянутой монографии Нил Миллер указал еще на один фактор, который может влиять на вероятность агрессивной реакции. Этот фактор связан с тем, сформированы или нет у индивида другие способы реагирования на фрустрации. В опубликованной в 1941 году статье Миллер утверждает, что фрустрации возбуждают целый ряд различных тенденций, из которых лишь одна «запускает» агрессивное поведение (Miller, 1941). Индивид, стремление к цели которого блокируется, может одновременно иметь различные желания, пусть и не одинаковой интенсивности, например хотеть избежать неприятной ситуации, преодолеть какие-то трудности, сформировать альтернативные цели и атаковать препятствие. Эти неагрессивные тенденции могут быть более сильными, нежели агрессивное побуждение, и таким образом маскировать агрессивную тенденцию. Однако, считает Миллер, если фрустрация постоянная, то альтернативные тенденции будут ослабевать, а агрессивные в то же время усиливаться и, следовательно, вероятность открытой агрессии будет повышаться.

Хотя Миллер и не сформулировал этого прямо, но его модификация, очевидно, предполагает, что люди могут научиться неагрессивным способам реагирования па фрустрации,— и это, разумеется, верно. Например, опыт нашего детства может научить нас тому, что в тех ситуациях, когда мы сталкиваемся с препятствиями на пути к цели, выгоднее реагировать конструктивно. В дальнейшем мы можем применить результаты этого нашего научения в ситуациях, когда мы подвергаемся фрустрации, то есть мы можем попытаться преодолеть препятствие, действуя рационально и контролируя свои эмоции. С другой стороны, с возрастом мы можем научиться тому, что часто можно получить желаемое, атакуя тех, кто нас фрустрирует. Как следствие, люди с большой готовностью могут реагировать агрессивно, когда их ожидания не оправдываются. Даже вознаграждения, которые они получают за неагрессивное поведение, в общем, могут повлиять на то, как они действуют, когда их надежды рушатся. Обычно дети, которые получали вознаграждения за неагрессивное поведение, проявляют относительно менее выраженную склонность атаковать других, когда не могут получить то, что им хочется (см.: Davitz, 1952).

Все сказанное не означает, однако, что идея «фрустрация — агрессия» не отражает действительности. Научение и опыт могут повысить или понизить вероятность того, что блокирование достижения цели приведет к открытой агрессии, но всегда остаются некоторые шансы на то, что фрустрация вызовет стимуляцию агрессии.

Применение концепции «фрустрация – агрессия»

Теперь я применю результаты проведенного анализа к ситуации, знакомой большинству из нас,— футбольной игре — и попытаюсь показать, что многие вещи, кажущиеся не соответствующими данной теории, могут, однако, быть вполне объяснимы именно с ее точки зрения. Во время любого осеннего уик-энда миллионы американцев наблюдают, как две команды молодых людей подвергаются серии фрустраций. Они видят, как игроки противоборствующих команд толкают, блокируют, наносят удары друг другу. См. →