Методы подавления личности в концентрационном лагере

По материалам статьи Максимова М., На грани - и за ней. Поведение человека в экстремальных условиях, журнал «Знание–сила», 1988 г, N 3, c. 73-79.

Источник vikent.ru

Психология подавления личности в концентрационном лагере в изложении Бруно Беттельгейма

Побывавший в фашистских концентрационных лагерях австрийский психиатр Бруно Беттельгейм, выделил внедряемые там способы подавления сознания (помимо тяжёлого физического труда).

Вот как пересказывает наблюдения Бруно Беттельгейма М. Максимов:

• привитие взрослому человеку психологии ребенка;
• хроническое недоедание;
• физические унижения и/или постоянная угроза физических унижений;
• намеренно бессмысленные нормы и работы;
• уничтожение веры в своё будущее;
• недопущение индивидуальных достижений и возможности как-то повлиять на своё положение и т.п.

«Привычная сцена из лагерной жизни: эсэсовец заставляет группу заключённых выполнять бессмысленные «упражнения»: «Встать! Лечь! Встать! Лечь!» Смотришь - и волосы начинают шевелиться на голове, тебя охватывает животный ужас. Вроде бы ничего страшного. Мы привыкли видеть большие группы людей, согласованно выполняющих команды, - строй солдат, массовые гимнастические упражнения. Дело, однако, в том, что когда дают команду, то между её получением и началом исполнения есть небольшой зазор - нужно время на обработку команды внутри человека. Как бы мал ни был этот зазор, наблюдатель легко его улавливает. Так вот. У заключённого этого зазора нет. Команда мгновенно проваливается в исполнительные органы. Обработки внутри не происходит, потому что «нутра» - нет. У этого существа (это не человек) нет внутреннего содержания, нет личности, нет души - как хочешь это называй. Ты понимаешь это кожей - и тебя сжимает страх. Ты понимаешь, что и с тобой можно сделать то же самое. Такое существо дальше я буду называть «идеальным заключённым». […]

Суть метода - прививание взрослому психологии ребёнка

Это проявляется в лагере повсюду. Хроническое недоедание заставляет человека всё время думать о еде. Постоянные темы разговоров заключённых: что давали или будут давать в столовой, что удалось достать в лагерном магазине, стащить со склада, выменять на что-нибудь ценное, что едят эсэсовцы и т. п. Далее, в лагере особое, преувеличенное внимание - чистоте. У заключённых всё время проверяют чистоту рук, ушей, обуви, постели. Как их наказывают? Взрослому человеку при всём честном народе снимают штаны и стегают его розгами - типично детское наказание. Далее, в лагере действует огромное число законов, предписаний, инструкций, постановлений и так далее. Причём многие из них неизвестны заключённым, зачастую противоречат друг другу и создают в лагере такую обстановку, в которой каждый твой шаг - нарушение. Ты всё время находишься в состоянии нашкодившего школьника - тебя всё время есть за что наказать. В результате - взрослый человек начинает вести себя, как ребёнок. В лагере между заключёнными нет сильных, постоянных привязанностей, нет настоящей дружбы. Узники - как дети, то поссорятся, то помирятся, то снова ссорятся. Этические нормы - детские. Заслугой считается украсть, утащить что-нибудь из лагерного хозяйства. В лагере полно добровольных доносчиков, хотя доносительство никак не вознаграждается, не создаёт лучших условий, не спасает от газовой камеры. […]

Коллективная ответственность

В лагере не наказывают именно того человека, который совершил проступок. Наказанию подвергается вся группа заключённых, в которой находился провинившийся. Если нарушение произошло в бараке, наказывают весь барак, если во время работы - всю рабочую команду. Бывали случаи, когда и весь лагерь отвечал за проступок одного человека. Этот метод хорош тем, что заставляет самих заключённых следить, чтобы в лагере всегда всё было в полном порядке. Тебе не дадут совершить подвига, поступка твои же товарищи по несчастью - они вовремя свяжут тебя по рукам и ногам. Парадоксальная ситуация - интересы эсэсовцев и заключённых начинают совпадать. Легко понять, что возможность нести ответственность за свои собственные поступки - это сильное душеукрепляющее средство, и в лагере оно недопустимо. […]

В лагере постоянно, примерно на одном уровне, поддерживается «фон террора»: время от времени на глазах у заключённых кого-то секут розгами, расстреливают, посылают в газовую камеру. Вот стоит эсэсовец. Он чувствует, что для поддержания этого фона уже пора кого-то наказать. Кого выбрать, когда все такие неразличимые - одинаково постриженные, в одинаковых полосатых пижамах? Того, кто хоть чем-то выделяется из общей массы, то есть ещё сохранил что-то своё, индивидуальное. Сила этого метода в том, что человек в своём естественном стремлении к безопасности станет сам производить внутреннюю работу по разрушению своей личности, чтобы слиться с этой серо-полосатой массой, стать неотличимым. […]

Ещё одна сцена из лагерной жизни. Эсэсовец измывается над своей жертвой. К месту действия приближается группа заключённых. Метров за десять они все, как по команде, демонстративно поворачивают головы в другую сторону и переходят на бег трусцой. Эсэсовец останавливает их: «Смотрите - так будет со всяким, кто осмелится…». Что же происходит? Всё правильно - заключённые показывают эсэсовцу, что они «не видят» того, что им не положено видеть, но видят, если им это прикажут. Суть метода - подмена естественных, спонтанных реакций человека реакциями по приказу: прикажут - вижу, прикажут - не вижу. Почему в лагере запрещено носить часы? Имея часы, ты знаешь, сколько времени осталось до обеда, можешь распределить свои силы, сам что-то спланировать, сам, хоть в какой-то мере, управлять ситуацией. Это частный случай общего правила - отсутствие в лагере информации о чём бы то ни было. Информация - не просто удобство, это возможность самостоятельно оценить ситуацию, это какое-то право. А в лагере человек лишён даже «самого личного» права - права на смерть. Попытка самоубийства наказывалась: смертной казнью. […]

Завыла сирена. 45 минут - на то, чтобы встать, прибрать постель, совершить утренний туалет, выпить чашечку тёплой жидкости, называемой «кофе», и построиться на плацу. Заправке постелей - особое внимание. Всё должно иметь абсолютно правильную геометрическую форму: углы - прямые, поверхности - плоские. Подушка - в форме куба, одеяло, на которое специально нанесён симметричный прямоугольный рисунок, должно быть сложено способом, соответствующим этому рисунку. И не просто одна постель, но и ряд их в одном проходе должны быть выстелены по струнке - иногда эсэсовцы проверяют заправку постелей с помощью геодезических приборов. Теперь представьте себе барак, двух- или трёхэтажные нары, а на них - люди, разбуженные сиреной после шестичасового заполненного кошмаром сна. Тот, кто наверху, неизбежно портит всё тому, кто внизу. И если хоть одна постель будет убрана неправильно, пострадают все. А у тебя только 45 минут. Идёт зарядка, зарядка враждой и ненавистью к своему же товарищу, заключённому. Но вот с постелями покончено, теперь - в туалет. Ну, туалет - это слишком сильно сказано. На барак в тысячу человек - пять открытых всем ветрам и взорам толчков. Выстраивается очередь. У всех заключённых из-за плохого питания, тяжёлой работы и общей нервной обстановки трудности с желудком. Очередь двигается невыносимо медленно. Она начинает подгонять человека, занимающего толчок, оскорблениями, насмешками. Надо успеть, потому что потом, во время работы, если тебя прихватит, придётся идти к эсэсовцу и, превратившись в ребёнка, выпрашивать у него разрешение сходить в туалет. Вдоволь поиздевавшись над тобой, он может разрешить. А может - не разрешить. Идёт утренняя зарядка злобой и ненавистью, которой должно хватить на весь день. Эта едкая кислота, накапливаясь внутри человека, обращается против него самого - разъедает его существо».