Мысли влияют на сдерживание агрессии (Л. Берковиц)

Помимо возбуждающего влияния, мысли могут влиять на нас, ослабляя или усиливая действие психологических механизмов сдерживания. До сих пор я акцентировал в этой книге негативную сторону, условия, которые побуждают нас вести себя грубо или агрессивно, но мало говорил о позитивной стороне человеческого характера. Всякое целостное описание человеческой агрессии должно учитывать также и позитивные человеческие качества и, в частности, относительно цивилизованный характер нашего поведения в повседневной жизни. Подавляющее большинство людей лишь редко проявляет физическую агрессию. Мы не занимаемся тем, чтобы выискивать, на кого бы напасть, и не стремимся вступить в драку с первым встречным. Если мы и атакуем кого-либо физически или вербально, то это случается нечасто, — в общем, большинство из нас в большей или меньшей степени не склонны причинять зло другим людям.

Частично это нежелание проявлять агрессию объясняется, конечно, тем, что мы боимся наказания — хотя бы неодобрения, если не прямого возмездия. Действительно, как будет показано в части 4 этой книги, посредством угрозы наказания при определенных ограниченных условиях агрессию можно успешно контролировать. Наша воспитанность, однако, играет большую роль, нежели угроза наказания. Очень часто, испытывая желание ударить оскорбившего нас человека, мы все же сдерживаемся, потому что научились порицать агрессию, научились тому, что не должно атаковать других ни физически, ни вербально. Проявление агрессии было бы нарушением нашего социального кодекса и норм адекватного поведения, и нам пришлось бы порицать самих себя.

Анонимность, риск быть пойманным и самоконтроль

Скептики могут спорить с моим утверждением о том, что большинство людей руководствуется своим собственным кодексом не- агрессивности. Они могут настаивать на том, что относительно немногие люди сдерживают свою агрессивность вследствие развитого внутреннего чувства соответствия или несоответствия поведения моральным. нормам. Они могут утверждать, что именно угроза наказания сохраняет социальный порядок. Зигмунд Фрейд разделял этот пессимистический взгляд на природу человека. (В главе 12 «Биология и агрессия» я буду обсуждать его концепцию «инстинкта смерти»). Он придерживался мнения, что для сохранения цивилизованного общества нужна сила. Без угрозы наказания, считал Фрейд, неконтролируемые примитивные побудительные силы вырвались бы на свободу, что привело бы к разгулу беззакония.

Освобождаем ли мы себя от социальных норм в условиях отсутствия социального контроля?

Часто ли нам случается наблюдать, как обычно законопослушные граждане превращаются в нарушителей закона, когда они думают, что могут безнаказанно им пренебречь? Подобное наблюдалось во многих американских городах во время разгула общественных беспорядков в 60-е годы. Нервы у многих чернокожих были до предела взвинчены накопившимся возмущением по поводу социальной несправедливости. Кроме того, вспышки гнева подогревались обвинениями в адрес полиции, а также — во многих случаях, как уже было показано в главе 3, — сильным раздражающим воздействием необычайной жары. Толпы чернокожих буйствовали под покровом ночи, поджигая и грабя магазины в своих гетто. В Канаде белые, которые обычно были вполне мирными и добропорядочными гражданами, пользуясь ночной темнотой, также творили подобные вещи. Когда монреальская полиция в октябре 1969 года начала забастовку и отказалась выполнять свои обязанности, то слоняющиеся по городу с виду обычные граждане принялись бесчинствовать, нарушая работу транспорта, разбивая витрины, грабя и поджигая магазины, и порядок был восстановлен лишь после того, как вмешалась армия, а полиция снова приступила к своей службе (Time, Oct. 20, 1969). Действительно ли нам присущи базисные природные наклонности к насильственным действиям и вспышкам буйства? Быть может, они только спрятаны под тонким слоем внешнего лоска воспитанности, выработанного угрозами наказания? Эксперимент, проведенный Ф. Зимбардо в Нью-Йоркском университете, как будто бы подтверждает, что это действительно так.

Зимбардо собрал группы из четырех человек — студенток университета и предложил каждой группе прослушать интервью психолога с другими студентками. Как нетрудно догадаться, ответы интервьюируемых были подготовлены экспериментаторами заранее. Эти ответы были высокомерными и вызывающими в одном случае и весьма приятными и доброжелательными — в другом. Что особенно важно в плане обсуждаемого здесь вопроса, это то, что в половине групп испытуемые были одеты в одинаковые длинные лабораторные халаты, похожие на форму ку-клукс-клана, с капюшонами, полностью закрывавшими лица. Зимбардо назвал это условие «деиндивидуацией», поскольку женщины в таких группах не могли быть лично идентифицируемы. Испытуемые других групп не надевали затрудняющие личную идентификацию халаты с капюшонами, а напротив, как условие «индивидуации», их личная идентификация даже усиливалась. С целью повышения самосознания к одежде прикреплялись большие таблички с именем, и кроме того, экспериментатор говорил, что он интересуется их уникальными индивидуальными реакциями.

Следует иметь в виду, что в этом эксперименте реализуется двойное варьирование условий: а) анонимность против идентифицируемости восприятия испытуемых другими людьми и б) создание различий в степени самосознания. Мы имеем дело с комбинацией двух аспектов: а) анонимность + низкий уровень самосознания и б) идентифицируемость + высокий уровень самосознания.

После того как испытуемые каждой группы прослушали интервью студентки, они удалялись в отдельные кабинки. Каждой объясняли, что она случайным образом была выбрана для того, чтобы наносить удары электрического тока студентке, которую интервьюировал психолог, якобы с целью оценки этой особы. Показателем готовности или стремления наказывать была средняя продолжительность нажатия испытуемой кнопки электрошокового аппарата.

С какой готовностью или насколько охотно испытуемые стремились наказывать свою жертву, зависело как от характера той, которую интервьюировали, так и от того, насколько деиндивидуализированными они были. Индивидуализированные, с высокой степенью самосознания женщины действительно проявляли тенденцию быть несколько добрее или снисходительнее к высокомерной студентке, чем по отношению к деликатной и доброжелательной. Депо выглядело так, как если бы вследствие высокой степени осознания себя и своих моральных стандартов и из боязни допустить несправедливость они впадали в другую крайность, стремясь быть справедливыми по отношению к неприятной особе. Анонимные, деиндивидуализированные испытуемые проявляли большую готовность или желание наказывать свою жертву независимо от того, насколько она была заносчивой и высокомерной, хотя, в общем, стремление наказывать заносчивую было более выраженным. Существенный момент, однако, заключается в том, что они нажимали кнопку электрошокового аппарата в два раза дольше, чем испытуемые индивидуализированной группы, причем независимо от характера жертвы. Их средний показатель составил 1 секунду, в то время как средний показатель в группе индивидуализированных испытуемых был равен всего лишь половине секунды (Zimbardo, 1969).

Как следует понимать результаты этого эксперимента? Самое простое объяснение, которое соответствовало бы пессимистической трактовке Фрейда, заключается в том, что анонимные женщины именно «раскрепощаются». Скрытые халатами и капюшонами и полагая, что их нельзя опознать, они могли считать достаточно безопасным дать выход своим агрессивным побуждениям. Для Зимбардо, однако, значимой была не столько анонимность деиндивидуализированных испытуемых, сколько их низкая степень самосознания. Другие данные его исследований также подкрепляют обоснованность акцентирования фактора самосознания. Эти испытуемые не контролировали свои реакции потому, что, не думая о самих себе, они не заботились в этот момент, что думают о них другие. Их поведение было, по выражению Зимбардо, временно «свободно от обязательств... и ограничений... налагаемых чувствами вины, стыда и страха».

Другие социальные психологи также исследовали эффекты деиндивидуации (по терминологии Зимбардо), и некоторые из полученных ими результатов поддерживают утверждение Зимбардо о том, что люди могут становиться относительно агрессивными при условии низкой степени самосознания. В одном из экспериментов С. П. Данн и Р. Роджерс из Университета Алабамы выявили различия в самосознании, в то время как постоянной величиной оставалось знание испытуемых о своей ответственности за агрессию. Участники этого исследования, как и следовало ожидать, были более враждебными, когда думали, что не будут наказаны за агрессивность, но они также становились более агрессивными, когда их внимание отвлекалось от самих себя (Prentice-Dunn & Rogers, 1982; см. также: Diener, 1979; Dipboye, 1977; Johnson & Downing, 1979; Taylor, O'Neal, Langley & Butcher, 1991). To есть не только страх возмездия, но частично и отсутствие самосознания обусловливало их более сильное проявление агрессивности. Означает ли это то, что, забываясь, мы проявляем нашу внутреннюю брутальность?

Имеющиеся данные на самом деле не подтверждают подобное пессимистическое и циничное представление о природе человека. Разумеется, верно, что люди, по тем или иным причинам предрасположенные к антисоциальному поведению, весьма склонны поступать так, как им хочется, когда думают, что не пострадают от последствий своего поведения. Однако многие из нас не склонны постоянно причинять вред кому-либо другому.

Мы не являемся ходячими вулканами, полными агрессивных побуждений, которые сдерживаются и не проявляются лишь из-за самосознания и страха наказания. Относительно немногие из нас хотели бы причинять страдания другим беспричинно, просто из удовольствия творить зло, как, казалось бы, следует из некоторых описанных выше экспериментов.

Редуцированное самосознание не ведет с необходимостью к преступлениям и насилию. Как отмечал Зимбардо, чрезвычайно возбужденные толпы также благоприятствуют анонимности и потере самосознания, но не каждая возбужденная толпа буйствует и учиняет бесчинства. Большие массы людей участвуют в спортивных событиях и рок-концертах и при этом участники часто забывают себя и поддаются интенсивным эмоциям. И, однако, мы лишь время от времени слышим о том, что такие скопления людей превращаются в дикую буйствующую толпу. Несомненно, не все спортивные фанаты и любители музыки питают с трудом подавляемые и требующие разрядки импульсы к насилию. Анонимность и низкий уровень самосознания могут редуцировать сдерживающие силы и ослабить механизмы социального контроля, но необходимы другие влияния, чтобы побудить этих людей к антисоциальному поведению. По крайней мере, даже будучи деиндивидуализированы, они должны были бы решить, что им доставит особенное удовольствие кого-то ударить и/или причинять вред и разрушать, а также иметь подходящую доступную жертву.

Я предпочитаю расценивать исследования деиндивидуации следующим образом: Зимбардо и другие авторы, вероятно, правы, говоря о том, что люди стремятся контролировать себя при условии высокого уровня самосознания и что они могут потерять самоконтроль, утратив самосознание. К этому я добавил бы, что этот редуцированный самоконтроль повышает подверженность влияниям окружающей среды.

Вместо того чтобы говорить, что деиндивидуация вызывает разрядку накопившихся подавляемых побуждений, правильнее было бы полагать, что люди в этом состоянии с легкостью поддаются воздействию происходящих вокруг событий.

Повышенный самоконтроль, обусловленный повышенным уровнем самосознания

В то время как низкий уровень самосознания не обязательно ведет к антисоциальному поведению, повышенная степень самосознания может способствовать социально одобряемому поведению. Согласно данным исследований, начатых Шелли Дуваль и Робертом Уикландом поколением ранее в рамках направления, получившего название теория самосознания , мы действительно с большей вероятностью склонны к социально одобряемым формам поведения, когда обращаем внимание на самих себя.

В этих исследованиях создавалась такая экспериментальная ситуация, в которой внимание испытуемых направлялось на самих себя — например, посредством того, что они видели свое отражение в зеркале, либо потому, что думали, что другие люди смотрят на них, или чувствовали, что выделяются как «аутсайдеры» в группе «чужих». В результате у них возникала тенденция к повышенному осознанию 1) своих личных стандартов и 2) расхождения между этими стандартами и тем поведением, к которому их искушали в непосредственной ситуации. Так как эти испытуемые, подобно большинству людей, были приверженны своим личным ценностям и своему кодексу поведения, они были обеспокоены искушением нарушить свои внутренние стандарты и, следовательно, у них появлялась мотивация действовать в согласии со своими идеалами (См.: Duval & Wicklund, 1972; Wicklund, 1975. См. также: Carver & Scheier, 1981).

Из этого рассуждения следует, что, поскольку по крайней мере в некоторых из экспериментов, посвященных феномену деиндивидуации, у испытуемых при условии индивидуации возникает состояние высокой степени самосознания, то вполне понятно их стремление соблюдать собственные стандарты поведения. Эти мужчины и женщины, представители среднего класса, были «должным образом воспитаны», и существуют достаточно высокие шансы того, что они оценивали агрессию отрицательно. В результате они могли сдерживать свои атаки на доступную мишень.

Важно не забывать, что теоретически повышенная степень самосознания должна вызывать повышенную приверженность собственным ценностям и стандартам. Следовательно, люди, не сдерживающие свою агрессивность, не прилагают усилий к тому, чтобы не допустить ее проявления причинением вреда кому-то другому, даже и при условии высокого уровня самосознания. Фактически при этом они могут стать даже еще более агрессивными. Это было продемонстрировано в одном, из первых посвященных феномену самосознания экспериментов, проведенном Ч. Карвером.

В этом исследовании принимали участие студенты университета, одни из которых выступали против использования электрошока в экспериментах, а другие одобряли и выступали за его применение. Каждому из испытуемых предоставлялась возможность наказывать сокурсника посредством ударов электрического тока. У некоторых из них вызывалось состояние повышенного самосознания с помощью зеркала, в котором они могли видеть свое отражение. Испытуемые с повышенным самосознанием были более склонны придерживаться своих установок. Те из них, которые высказывались за применение электрошока, проявляли наибольшую агрессивность, а те, которые выступали против, были наименее склонны наказывать свою жертву (Carver, 1975).

Прежде чем обсуждать выводы из этих исследований, позвольте напомнить вам об одном моменте, имеющем к ним непосредственное отношение, В главе 3 я отмечал, что многие люди не становятся агрессивными, когда им плохо, потому что при этом они хорошо сознают свои негативные чувства. Направленное на самих себя внимание, по-видимому, способствует сдерживанию агрессивных побуждений. Мое предположение состоит в том, что аналогичные психологические процессы могут обусловливать подавление агрессии, когда мы направляем наше внимание на относительно новые неприятные чувства, как это бывает в ситуациях, когда создается состояние повышенного самосознания в исследованиях психологов — сторонников теории самосознания. Во всех подобных случаях испытуемых можно побуждать думать о происходящем в данный момент и, как результат, вызывать у них повышенное осознание собственных личных ценностей и стандартов (как подчеркивается теорией самосознания). Формулируя более обобщенно, можно сказать, что они принимают во внимание больше доступной им информации относительно того, насколько справедливой и уместной была бы агрессия.

Во всяком случае, на мой взгляд, существуют достаточные основания полагать, что подавляющее большинство наших сограждан оценивает агрессию негативно и считает, что ее следует избегать, независимо от того, кто совершает агрессивные действия: другие люди или мы сами. Мы также знаем, однако, что на самом деле немного найдется людей, которые никогда намеренно не причиняли вреда кому-нибудь другому. Кому из нас не случалось намеренно оскорбить соперника? Обычно благопристойно себя ведущие представители среднего класса иногда проклинают, угрожают и даже бьют тех, кто их оскорбил. Родители порой бьют своих детей. Солдаты во время боя стремятся убивать врагов.

Почему люди могут придерживаться неагрессивных стандартов поведения и все же быть агрессивными

Неоспоримое существование агрессии как важного аспекта человеческого поведения не противоречит тому, что я говорил о неагрессивных ценностях и стандартах большинства людей. Исследования и теоретический анализ позволяют выделить по меньшей мере две группы возможных причин, в силу которых людям не всегда удается жить в согласии с исповедуемыми ими убеждениями. См. →