Людмила Гурченко. Запоздалое интервью

Она сидит передо мной. Не держит спину, как обычно. Уголки губ сбежали вниз. Она очень устала. Она не хочет больше играть. Передо мной не надо. Я такая же, как она. Уже далеко не девочка, понимающая и принимающая жизнь без прекрас. И мне не нужна ее глянцевая красота, я вижу перед собой уставшую женщину, которую безмерно уважаю и даже хочу быть на нее похожей.

Я понимаю, что очень трудно выслушивать каждый день шипение прессы, молодых шутников и их издёвки о вечной молодости, зависть молодых, но менее талантливых актрис, нетерпение юных певичек, жаждущих ее исчезновения со сцены. Я все понимаю и потому безмерно восхищаюсь этой женщиной, которая живет так, как только может она. На полной самоотдаче.

- Пожалуйста, хотя бы ты не спрашивай меня, как мне удается выглядеть хорошо и сколько я сделала операций. Сколько я написала песен, сколько сыграла ролей – никто уже не пишет, все обсуждают мои подтяжки.

- Я – актриса, понимаешь, актриса! И я хочу еще работать. Кому захочется смотреть на старую развалину? Благо, меня так близко, как ты сейчас, и в таком уставшем состоянии редко кто видит. Я не позволяю себе расслабляться. Не спрашивай, чего мне это стоит. Когда я ломала ногу и продолжала играть в кино, мне было легче. Я была молода. Сейчас каждый выход как подвиг. Старость не закрасишь и не загримируешь. Я могу подвести глаза, надеть парик, но не могу уже долго быть при полном параде. Я устаю. А как хочется многое еще успеть!

- Ну, вот, сколько тебе сейчас лет? Уже за 50? Тоже уже боишься возраста? Да не отвечай! Мы все, женщины, одинаковы. Хочется хорошо выглядеть, быть любимой, желанной. А , если этого нет, то пытаемся реализовать себя в работе, в профессии.

- Ты уже знаешь, как иногда тяжело вставать по утрам? Заставлять себя и свою изношенное тело подчиняться силе воли… Нет, после 50 я еще была звезда.. Сейчас бы вернуть это время. Слишком много сил уходило и уходит на борьбу за место под солнцем. Ведь я без работы просто умру, превращусь в рядовую старуху. Трудно себе это представляю.

- Ты тоже считаешь, что я стала вульгарна, одеваюсь не по возрасту, да и живу не по возрасту? Что я старая и безголосая бабка, сделавшая себе имя 100 лет назад…

Людмила Марковна вздыхает.

Да, до ста я не дотяну, это точно.

- И вообще зачем тебе я? Зачем ты ехала так далеко? Зачем искала встречи? Тебе нужна моя поддержка? Почему моя? Просто из-за того, что я выламываюсь из всех представлений и стереотипов? Или хочешь на мне заработать денег?

И я рассказываю Людмиле Марковне, что задумала книгу поколений. Что делаю интервью с женщинами, которые являются для меня примером для жизни. В этом ряду она занимает одно из первых мест. И не как юная исполнительница в «Карнавальной ночи», а сегодняшняя, борющаяся и побеждающая себя, свой возраст героическая женщина. Именно сегодняшняя Гурченко мне интересна больше всего.

- Да, я никогда не вру. Я живу честно. Единственная моя женская ложь – желание обмануть свое тело. Сохранить его молодость. Это борьба не на жизнь , а на смерть. Но для женщины это не ложь. Никто не осуждает Софи Лорен, что она в ее тоже немолодом возрасте снялась обнаженной для журнала. В Италии она национальная гордость. Меня же часто выставляют посмешищем.

- Почему? Хотя я давно не обращаю внимания на то, что про меня говорят. Ну, вон ребята из Камеди клаб, конечно, уже перешли все границы. С другой стороны значит я еще живая, я вызываю эмоции даже у пересмешников.

- Недавно я прочитала, что в Индии есть женщина, которая не старится уже много-много лет. Её внешность как у 30-летней женщины. Она предсказывает будущее. Точнее рассказывает о человеке, который приходит к ней за советом. На ее лице навсегда застыла тень улыбки. Говорят, что от нее исходит свет. Она просто говорит, как человеку нужно жить, чтобы он чувствовал себя счастливым. Дает простые житейские советы. То есть делится своей мудростью. На Востоке, в Азиатских странах, уважают старость. Потому что это бесценный опыт и подсказка избежать ошибки. У нас уважают только молодость. Сколько талантливейших актеров умерло в нищете и забвении. Так что моя борьба за внешность – это попытка остаться не забытой. Моя мудрость никому не нужна. Поэтому я все делаю вопреки. Возрасту, времени, тенденциям, моде. Мне надо успеть выговориться. Отдать то, что мне подарил Бог. Не знаю, наверное, уже не успею. Организм перестает меня слушаться. Я слишком долго его насилую. Старая кляча. Совершенно верно.

- Ты прости меня, что я сегодня разоткровенничалась. Ты издалека, ты не из столичной тусовки, ты меньше подвержена тем сплетням, что клубятся здесь. У тебя более чистый взгляд и более верное восприятие. Может быть, ты и идеализируешь меня, но это лучше, чем постоянно быть оболганной.

- Ты вот не спрашиваешь про дочь. Про семью. И правильно. Здесь не надо искать виноватых. И больше чем я сама меня никто не накажет. Спасибо, что не осуждаешь. Да, я делала ошибки. Есть ситуации, которые я хотела бы изменить. Но умная мысля приходит опосля, ведь так говорят у вас в Сибири? Я очень импульсивна, могу быть несдержанной. Я же живой человек. Но, если ты хочешь мне подражать, значит, мои достоинства перевешивают недостатки. Права я?

- Знаешь, мне сейчас снятся сны, как куски из спектаклей. Утром не успеваю все записать. А некоторые мелодии крутятся и крутятся в голове, кажется, что я где-то их слышала. Звоню знакомым композиторам, они говорят, Людмила Марковна, это же твое авторское… И вот ещё песня Земфиры мне никак не дает покоя. Такое ощущение, что ее написала я. Откуда у девочки такое мощное ощущение жизни?

- Мне нравится наряжаться. Вот эти перья, блестки, кружева. Это так женственно. А для нас, советских, это еще и запрет, тайна. Была. А сейчас я при любой возможности люблю принарядиться. Может и перегибаю когда.

Людмила Марковна замолчала. Как-то ушла в себя.

Знаете, – начала я, – я приезжаю домой к маме в провинциальный городишко, затерянный в Барабинской степи. Ей уже за 80 моей маме. Она держится молодцом, не сдается. Знаете, что она мне все время говорит? Чего мне-то раскисать? Мне на люди не идти. Кто меня дома видит, кто осудит, что дома не так чисто как раньше. Никто. Я одна. А вот смотрю на Люсю, ой, уже не девочка, а что творит на сцене-то! Танцует, поет. Ведь трудно уже. Но я ее понимаю. Мы помним её молоденькой и с осиной талией. Она наша молодость. Глядя на нее, мы тоже верим, что еще молоды. Дай Бог ей здоровья! Встретишь, если повезет, так и скажи. Пусть не слушает, что люди о ней дурного собирают. А на молодых пусть вообще не обращает внимания. Пожили бы в наше время..

- Так говорит твоя мама? Спасибо ей за добрые слова. И ей пожелай здоровья. Ну, надо собраться с силами. Дойти достойно до машины.

Людмила Марковна потянулась за туфлями на каблуках, которые, пока мы разговаривали, стояли рядом со стулом.

- Нога все чаще напоминает мне о переломе. Но на сцену выйду , услышу аплодисменты – все забываю. А зайду в гримёрку, и боль сразу возвращается. Лучше умереть на сцене, – грустно улыбается Людмила Марковна. И умереть красивой, в гриме, с прической. Да, ладно, поживу еще… Что-то я сегодня совсем раскисла. Спасибо тебе. За понимание.

Людмила Марковна встала со стула. Распрямила спину, поправила жабо на кофточке. Передай маме тоже спасибо. За веру в меня. Я постараюсь ее не разочаровывать.

Она повернулась ко мне спиной. Та же осиная талия. Та же девочка из любимого советского кино.

Обернулась.

- Помни! Всегда держи спину. Если смотрит хотя бы один посторонний тебе человек.

Запах духов, ее духов, еще долго оставался в гримерке. Я сидела и думала: «Ну, откуда у наших женщин такая сила? Такая упёртость? Откуда? Что за гены такие в нас, что заставляют делать то, что другим просто непредставимо…

Я часто просматриваю видео с песней «Хочешь». Там вместе с ней танцуют те, кого мы любим, и кого уже давно нет с нами. Там Андрей Миронов, Юрий Никулин, Евгений Евстигнеев, Олег Янковский и многие другие. Наши ушедшие звёзды. Теперь среди них и она, женщина, которая пела и танцевала вопреки всем и всему. Которая не позволяла, чтобы ее видели слабой. Со мной она была собой, слабой, уставшей и выглядящей на свой возраст. Я говорила с ее душой. Она отпустила на время тело. Но я, как и моя мама, запомню Людмилу Марковну молодой, озорной, веселой, энергичной, кокетливой, ветреной, смешливой – какой она и была для всех до конца своей жизни. Это ли не пример для подражания? Она моя путеводная звезда.